Онлайн книга «Адское пламя»
|
— В общем… Я того ливийца даже не видел, но вот двое испаноговоряших парней, что пытались меня убить, были в тесных черных штанах, лиловых блузках и туфлях с острыми мысами. Он улыбнулся: — Полагаю, это несколько чрезмерно — отстреливать всех одетых таким образом. Но я готов застрелить любого, похожего на врага. — Хороший подход. — Месть — здоровая реакция, и это не обязательно должна быть личная месть. Любой боец врага подойдет. — Это может оказаться не такой уж здоровой реакцией, как вам кажется. — Возьму на себя смелость возразить. Месть влечет за собой завершение дела. К сожалению, та война закончилась прежде, чем я смог вернуться в строй или хотя бы свести счеты за свое ранение. Мне вдруг подумалось, что если удастся навесить на этого парня убийство Харри, его адвокат заявит о недееспособности обвиняемого по причине психического заболевания и судья объявит: «Согласен, советник. Ваш клиент съехал со своих гребаных катушек». Мне также пришло в голову, что этот парень, по всей вероятности, затерялся где-то между чистилищем и адом, после того как Советы всплыли брюхом вверх и на свете не осталось ни единого врага из высшей лиги, достойного его внимания или пули, чтобы Бэйн Мэдокс мог спасти страну. А потом случились события 11 сентября 2001 года. И в этом — теперь я был совершенно уверен — ныне и заключалось все дело. Он внезапно сменил тему: — Вы бывали в здешних лесах? — Зашел ненадолго нынче утром. А что? — А интересно, медведей вы там не повстречали? — Пока нет. — Вам неплохо бы увидеть хоть одного медведя, прежде чем вернетесь в город. — Зачем? — Познавательно. За ними очень интересно наблюдать. — На канале «Нэшнл джиогрэфик» они вовсе не выглядят такими уж интересными. Он улыбнулся и возразил: — На экране телевизора вы не почувствуете их запаха. Самое захватывающее, до жути, это встретиться с диким животным лицом к лицу, зная, что оно может вас убить. — Да, это здорово. До жути. — Но если вы вооружены, то это неправильно. Нечестно. Самое интересное при встрече с черными медведями то, что с ними можно общаться. Они опасны, но при этом не опасны. Понимаете? — Кажется, я перестал вас понимать после первого «опасны». — Ну, представьте себе льва, с одной стороны, и ягненка — с другой. В этом противостоянии точно знаешь, что к чему. Правильно? — Верно. — А вот медведи — черные медведи! — более сложные существа. Они умны, любопытны и могут достаточно близко подойти к человеку. В девяноста пяти случаях они будут просто ждать подачки, но в пяти — и практически неизвестно, когда именно, — попытаться вас убить. — Он шагнул ко мне и добавил: — Именно это и делает их такими интересными. — Да, это и впрямь интересно. — Теперь понимаете, о чем я? Возможность погибнуть действительно имеет место, однако ее вероятность достаточно низка, поэтому вас и влечет к подобной встрече — ради всплеска адреналина в крови. Сердце бьется чаще, адреналин только что из ушей не брызжет, вы замерли на месте, раздираемые страхом и желанием бежать. Понимаете? Алкоголем от него, кажется, не пахло, но, может, он пил водку или чего-то нанюхался. Или просто сбрендил. А может, это всего лишь притча — Джон и Бэйн состязаются в иносказаниях. — Вот бурые или белые медведи совсем другие. С ними всегда точно знаешь, что у них на уме, — заметил он. — Точно. Еще раз, пожалуйста. Бурый — это… — Гризли. Очень опасный. — А черный, значит… — Не такой страшный. Белый — полярный медведь. Этот вас на кусочки порвет. Но у нас здесь только черные медведи. — Вот и хорошо. А они знают, что они черные? Ему это показалось смешным. А потом он посмотрел на часы. — Ну, еще раз спасибо, что заехали. Если… если у вас там… будут собирать деньги… в фонд памяти мистера Миллера… пожалуйста, дайте мне знать. Я растерялся, но сумел перевести дыхание и взять себя в руки. Да, я действительно хотел его застрелить, всадить ему пулю в брюхо и потом наблюдать, как он подыхает, медленно-медленно, а я при этом говорю ему о Харри Маллере и о том, что мой выстрел — это моя личная месть, лично ему; совершенно непрофессиональный поступок и отнюдь не за это мне платят. Он, кажется, ждал, когда я начну прощаться, но я не двигался с места, и тогда он сказал: — Кстати, наш общий друг Руди заезжал ко мне вчера вечером. Или, может быть, я стал бы говорить, что застрелил его во имя Бога и страны. Я не знаю, что он задумал, но был совершенно уверен — его надо остановить, и если я не сделаю этого прямо сейчас, потом может оказаться поздно. Бэйн Мэдокс вполне способен такое понять. — Руди, — повторил он. — С заправочной станции в Саут-Колтоне. Я засунул руки в карманы кожанки и нащупал рукоять «глока». А Мэдокс продолжил свою мысль: — Он вроде как был в полной неуверенности. У него создалось впечатление, будто я просил вас передать, что хочу его видеть. — А вы не просили? — Нет. Зачем вы ему это сказали? Но если я застрелю его прямо здесь, тогда только он будет знать, за что его убили. Может, этого вполне достаточно. Но вероятно, мне следует выяснить побольше. Полиция и ФБР, несомненно, хотели бы именно этого. — Детектив, вы меня слушаете? Но если быть честным с самим собой, я просто не мог сейчас вытащить пистолет и застрелить безоружного человека. А если быть еще более честным, мистер Бэйн Мэдокс здорово меня заинтриговал… нет, произвел на меня сильное впечатление. В него уже стреляли — он пережил войну, и был — или считал себя — патриотом своей страны, продолжавшим выполнять свой долг, и если бы я заявил ему, что он просто психопат и убийца, он был бы в шоке. — Мистер Кори! Вы меня слышите? Мы встретились взглядами, и, кажется, он понял, что у меня на уме. Его глаза, в сущности, смотрели только в одну точку — на мою правую руку, сжимавшую в кармане рукоять пистолета. Мы оба молчали. Потом он все же выдавил: — Зачем вы просили его передать мне, что тоже хорошо умеете стрелять? — Кому? — Руди. — Руди? — Я перевел дыхание и вытащил руку из кармана. Пустую. — А-а, Руди! Руди. Руди. Как он поживает, этот Руди? Он, видимо, понял, что поворотный момент уже пройден, и сразу забыл про Руди. — Я скажу Карлу, чтобы он вас проводил. |