Онлайн книга «Дело разведенной кокетки»
|
– Протест принят, – сказал судья, – но вы можете спросить его, о чем он разговаривал с Питкином. – Почему вы разговаривали с Питкином? И о чем? Сильно рассерженный, Бартон ответил: – Я хотел нанять шофера на время. Узнал об одной компании, которая представляет собой нечто вроде биржи труда для водителей. Зная, что Питкин служит у Аргайла шофером, увидел его ожидающим перед клубом и спросил, знает ли он что-нибудь об этом. – И он знал? – Да. Дал адрес. Называется «Бюро найма шоферов», телефон можно найти в телефонной книге. У них записываются те, кто хочет подработать в свободные дни. Кажется, это организация на кооперативных началах. Члены ее работают в разное время, и почти всегда можно нанять шофера на несколько часов или на весь день. – А мистер Питкин состоял в этой организации? – Не знаю. Говорил, что да. Четверги у него всегда были свободны. В среду кончал работу раньше шести, а начинал только в пятницу утром. Он сказал, что охотно поработал бы у меня в свободный день, а если мне нужен шофер в другое время, можно воспользоваться услугами компании. – Вы уже не питаете никаких чувств к обвиняемой, то есть к своей бывшей жене? – спросил Мейсон. – Я очень люблю Люсиль. Но на свой, конечно, лад. – И, желая оказаться в ее глазах умным, посоветовали никому ничего не говорить и подбросить револьвер около тела, чтобы инсценировать самоубийство. – Это неправда. У вас нет доказательств. Обвиняемая могла так утверждать, но это абсурд. Ваше обвинение совершенно ложно. – И вы не подсказали ей никакого выхода из положения, в котором она оказалась? – Конечно нет. – Но вы утверждаете, что она вам небезразлична. – Да. – И вы отнеслись к ее предложению хладнокровно, расценивая его просто как обычный бизнес? – Нет, сэр. Я интересуюсь Люсиль. Я хотел удостовериться, что она не пустит деньги на ветер. – Однако ваши чувства к бывшей жене – дружба, уважение и желание предостеречь, чтобы какой-нибудь мошенник не обобрал, – не помешали самому обобрать ее, давая на пять тысяч меньше? – сладким голосом вопросил Мейсон. – Я не хотел ее обманывать. – Так почему же скрыли, что готовы принять ее предложение? Поразмыслив немного, Бартон сказал: – Думаю, в силу привычки. При деловых переговорах никогда не подаю виду, что доволен. – Но-но, сэр, – сказал Мейсон, – вы знали, что делали. Вы намеренно скрыли желание принять ее предложение. – Вы сказали об этом уже несколько раз, – перебил Гамильтон Бергер. – Я считаю, что адвокат имеет право говорить об этом. Это уточняет мотивы, которыми руководствуется свидетель, и позволяет суду оценить его характер, – возразил судья Осборн. – Ну ладно! – вдруг почти крикнул Бартон. – Я ее обманул. Я учуял возможность хорошего бизнеса и захотел этим воспользоваться. Что тут плохого? – Ничего, – ответил Мейсон. – Благодарю за откровенность, мистер Бартон. Теперь еще один вопрос. Как вы сказали, обвиняемая в конце концов призналась, что в гараже был труп ее первого мужа? – Я этого не говорил. – Прошу секретаря суда прочитать соответствующую часть протокола, чтобы напомнить ваши слова. Наступило напряженное молчание. Секретарь суда переворачивал страницы, отыскивая нужное место. Уиллард Бартон заерзал на стуле. – Нашел, – произнес секретарь. – Вопрос: «Она объяснила, почему хочет уехать?» Ответ: «Сказала, что в ее гараже лежит труп мужчины. В конце концов призналась, что это ее первый муж и, если это откроется, рухнут все ее планы». – Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Объясните, мистер Бартон, что вы имели в виду, когда употребили выражение «в конце концов призналась… ее первый муж»? – Ну, что в конце концов она призналась, и все. – Она не сказала это сразу? – Нет. – Только после ваших вопросов? – Пожалуй, так. – Значит, вы разговаривали на эту тему, вам показалось, что она что-то скрывает, и поэтому вы допытывались, что именно? – Скажем, так. – Чтобы добиться от нее этого «в конце концов призналась», вы должны были настаивать? – Ну что же… В определенной степени – да. – Вы ей сказали, что не сможете помочь, если она не скажет правду, или что-нибудь вроде этого? – Да. – И она в конце концов сказала правду? – Да. – И тогда вы решили ей помочь? – Нет. – Но вы обещали помочь, если она скажет правду. Пока она этого не сделает, вы ничего не предпримете. Поэтому-то она «в конце концов призналась», в чем эта правда. Должно ли считаться, что вы не сдержали обещания? Бартон заколебался, переменил позу и умоляюще посмотрел на Бергера. – Было так? – настаивал Мейсон. – Я ей не помог, – пробормотал Бартон. – Я так и думал, – с презрением подтвердил Мейсон. – Это все, мистер Бартон. Бартон сошел со свидетельского места, двинулся было к столу, за которым сидел Мейсон, будто хотел что-то сделать, но, заметив холодный, твердый блеск глаз адвоката, передумал и отошел. – Вызываю Артура Колсона, – сказал Бергер, не обращая больше внимания на Бартона. Артур Колсон подошел к месту для свидетелей. Он беспокойно и оценивающе блуждал взглядом по залу, старательно избегая взгляда окружного прокурора и не смотря на стол, за которым сидели Мейсон и Люсиль Бартон. Колсон назвал суду свое имя, фамилию, возраст, занятие и адрес. Гамильтон Бергер вынул револьвер. – Я хочу показать вам револьвер «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, номер S65088. Вы его когда-нибудь видели? Колсон вынул из кармана бумажку и прочитал: – Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, потому что ответ может быть использован против меня. – Вы купили этот револьвер у «Рашинг-Крик меркантайл компани»? – Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, потому что ответ может быть использован против меня. – Это вы вписали имя Росса Холлистера в реестр оружия? |