Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
Радио Лидс Вторник, 31 мая 1977 года Глава третья
Отдел убийств Милгартского полицейского отделения. Радкин, Эллис и я. Время – начало седьмого утра. Сегодня вторник, 31 мая 1977 года. Мы сидим вокруг большого стола, барабаня пальцами по столешнице. Телефоны молчат. Через двойные двери входят заместитель начальника полиции Джордж Олдман и начальник уголовного розыска Ноубл, они кидают на стол две большие желтые папки. Инспектор Радкин щурится на верхнюю и вздыхает: – Да сколько же можно, черт их возьми. Я читаю: Престон, ноябрь тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Черт. Я знаю, что это значит: Два шага вперед, шесть шагов назад - Ноябрь 1975: еще никто не забыл стрэффордскую перестрелку, все сыты по горло внутренними расследованиями, Питер Хантер и его свора принюхиваются к нашим задницам. Сотрудники окружного полицейского управления Западного Йоркшира – спиной к стене, заткнув глотки, если ты понимаешь, что не нужно плевать в колодец, кусать руку, которая тебя кормит и т. п., Майкл Мышкин идет на дно, судья выкидывает ключ. – Клер Стрэчен, – бормочу я. Ноябрь 1975: ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ ПО НОВОЙ. Эллис не въезжает. Радкин собирается его просветить, но влезает Джордж: – Как вам известно, Клер Стрэчен, ранее судимая за проституцию, была найдена изнасилованной и избитой до смерти в Престоне в ноябре 1975 года. С тех пор прошло почти два года. Тогда к нам сразу же приехали ребята из Ланкашира, чтобы ознакомиться с делом Терезы Кэмпбелл, а Джон и Боб Крейвен ездили к ним в прошлом году, после убийства Джоан Ричардс. Я думаю: они оттесняют Радкина от дела. Интересно, почему? Я смотрю на него, он кивает, изо всех сил пытается участвовать в разговоре. Но Олдман ему не дает: – Короче, я не знаю, что вы там себе думаете, считаете ли вы Клер Стрэчен частью этой цепочки или нет, а мы снова поедем в Престон и выясним все подробности этого чертова дела. – Только время терять, – вставляет наконец Радкин. Олдман багровеет, Ноубл – темнее тучи. – Простите, сэр, но мы с Бобом провели там в прошлый раз два дня – два, да? – и я вам точно говорю: это другой. Хотел бы я, чтобы это был один и тот же, но увы. – Вы хотели бы, чтобы это был один и тот же? Что вы хотите этим сказать? – заблеял Эллис. – Он оставил кучу улик, мать его. Я просто поражаюсь, что этого мудака до сих пор не взяли. Ноубл хмыкает, всем своим видом говоря: это же Ланкашир, что там говорить. – А почему вы так уверены, что это не он? – спрашивает Эллис. – Ну, для начала он ее изнасиловал, а потом еще и вставил ей в задницу. Оба раза кончил, хотя, глядя на нее, я просто не понимаю, как ему это удалось, мать его. – Уродина? – Не то слово. Эллис с полуулыбкой сообщает всем то, что мы уже и так знаем: – Тогда это не наш паренек, на него это совсем не похоже. – Да ему все равно, что трахать, лишь бы дырка была, – кивает Радкин. – Что-нибудь еще? – спрашиваю я. – Ага, значит, сначала он с ней как следует поразвлекся, а потом стал прыгать по ней, пока у нее не лопнула грудная клетка. Веллингтоны десятого размера. Я смотрю на Олдмана. Олдман улыбается. – Ну что, закончили? – Да, – говорит, пожимая плечами, Радкин. – Это хорошо, потому что опаздывать вам не стоит. – А-а, твою мать. – Альф не любит, когда его заставляют ждать. Альфред Хилл, начальник уголовного розыска ланкаширской полиции. – Опять я? – спрашивает Радкин, оглядывая комнату. Ноубл указывает на Радкина, Эллиса и меня: – Вы трое. – А что со Стивом Бартоном и ирландцем? – Потом, Джон, потом, – говорит Олдман, вставая. На стоянке Радкин швыряет Эллису ключи. – Садись за руль. Эллис от радости вот-вот кончит прямо в свои портки. – Всегда пожалуйста, – отвечает он. – А я пока вздремну, – говорит Радкин, садясь на заднее сиденье «ровера». Солнце светит. Я включаю радио. Пожар в ночном клубе «Кентаки» – двести жертв, пятеро обвиняются в убийстве капитана Найрака), двадцать один цветной подросток арестован в связи с серией уличных краж на юго-западе Лондона, двадцать три миллиона телезрителей смотрят Королевский конный кубок. – Вот придурки, – смеется Эллис. Я опускаю стекло и высовываю голову навстречу ветру. Мы набираем скорость и выезжаем на шоссе М62. – Ты хоть знаешь, как ехать-то? – кричит с заднего сиденья инспектор Радкин. Я закрываю глаза. Всю дорогу играли «1 °CС» и «ELO». Где-то посреди поросших вереском пустошей, я внезапно проснулся, словно меня кто-то толкнул. Радио молчит. Тишина. Я смотрю на легковушки и грузовики справа и слева от нас, на равнину за обочиной. Мне трудно сосредоточиться на чем-то другом. Радкин просовывает голову между сиденьями. – Ты бы видел, что тут творилось в прошлом году, в феврале, когда мы ездили к ним с Бобом Крейвеном. Попали в буран. Видимость – два метра. Жуть, мать твою. Я тебе клянусь, мы их слышали. Пересрали, бля, до смерти. Эллис на секунду отрывается от дороги и смотрит на Радкина. – А Альф Хилл был одним из главных, да? – спрашиваю я. – Ага. Он первый ее допрашивал. Это его ребята нашли кассеты и все такое. – Твою мать, – присвистывает Эллис. – Ненавидит ее больше, чем Брейди. [10] Мы пялимся на вересковые пустоши, солнечный свет отливает серебром, темные пятна нежданных туч, могилы без крестов. – Этому, бля, конца не будет, – говорит Радкин, откидываясь на спинку сиденья. – Никогда. Время – половина девятого. Мы въезжаем на стоянку главного ланкаширского полицейского управления в Престоне. Инспектор Радкин вздыхает и надевает куртку. |