Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
– Они по-прежнему числятся как муниципальные служащие? – Понятия не имею, извините. – А ты когда-нибудь работал с ними вместе? – Только с Дейвом. – Он что-нибудь говорил о Клер Стрэчен и о том, что с ней произошло? – Что-то говорил. – Ты помнишь что-нибудь конкретное? – Например? Фрэнки тут – на своей территории, поэтому мы молчим, когда он снова вступает в разговор. – Да все, что угодно. О Клер Стрэчен, об убийстве, вообще хоть что-нибудь? – Ну, он говорил, что она была типа не в себе. – В каком смысле? – Чокнутая. Дейв говорил, что ей самое место – в психушке. – Да? – Она все время смотрела в окно и гавкала на поезда. – Гавкала? – переспросил Эллис. – Ага, лаяла, как собака. – Ни хрена себе. – Да, так он и говорил. Радкин ловит мой взгляд и ведет дальше: – А о ее приятелях Дейв ничего не говорил? – Ну, как вам сказать, она же была девушка популярная. – Так, – киваю я. – И еще он говорил, что она все время была бухая и давала всем здешним мужикам и что иногда из-за нее тут бывали драки и все такое. – Как это происходило? – Я не знаю, это вам надо спросить у тех, кто здесь тогда тусовался. Вроде бывало, что кто-то ее ревновал. – А она-то сама была не особенно разборчива, так ведь? – Да нет, не особенно. – Она и персоналу давала, – говорит Радкин. – Такого я не знаю. – Зато я знаю, – продолжает он. – В тот день, когда ее убили, она успела принять твоего приятеля Кеннеди, Роджера Кеннеди. Колин промолчал. Радкин наклоняется вперед и говорит: – А что, у вас здесь все те же порядки? – Нет, – отвечает Колин. – Смотри-ка, а ты покраснел, – смеется Радкин, вставая. – В какой комнате она жила? – спрашиваю я. – Я не знаю. Но могу показать вам второй этаж. – Спасибо. Мы с Колином поднимаемся наверх вдвоем. На втором этаже я говорю: – Значит, из прежних постояльцев здесь никого не осталось? – Нет, – отвечает он, – хотя подождите… Он доходит до конца узкого длинного коридора и стучит в дверь, затем открывает ее. Он говорит с тем, кто находится в комнате, потом подзывает меня. Пустая светлая комната, пустой стол и стул, залитые солнечным светом. На кровати лицом к стене, спиной ко мне лежит человек. Колин указывает мне на стул, потом говорит: – Это Уолтер. Уолтер Кендалл. Он был знаком с Клер Стрэчен. – Мистер Кендалл, я – сержант Фрейзер, сотрудник Лидского уголовного розыска. Мы расследуем возможную связь между убийством Клер Стрэчен и недавним преступлением, совершенном в Лидсе. Колин Минтон кивает, уставившись на спину мистера Кендалла. – Колин говорит, что вы знали Клер Стрэчен, – продолжаю я. – Я был бы вам очень благодарен, если бы вы рассказали мне что-нибудь о мисс Стрэчен или о дне, когда она была убита. Уолтер Кендалл не шевелится. Я смотрю на Колина Минтона и говорю: – Мистер Кендалл? Не отворачиваясь от стены, Уолтер медленно и четко говорит: – Я помню вечер среды и утро четверга, когда проснулся от жутких криков, доносившихся из комнаты Клер. Это был настоящий животный вой. Я встал с постели и побежал по коридору. Она жила на втором этаже, в комнате рядом с лестницей. Дверь была заперта, и я минут пять барабанил по ней, пока она наконец не открыла. Она была одна, в слезах и в поту. Я спросил ее, что случилось, и все ли в порядке. Она сказала, что ей просто приснился дурной сон. Я спросил, что за сон? Она сказала, что чувствовала страшную тяжесть, как будто на ее грудь давила страшная сила, и она не могла дышать. Как будто из нее выдавливали саму жизнь. Она думала, что больше никогда не увидит своих дочерей. Я сказал, что она, наверное, просто что-нибудь съела. Ерунда, конечно, я и сам в это не верил, но что мне еще было говорить? Клер улыбнулась и сказала, что этот сон снится ей каждую ночь уже целый год. Комната затряслась от проходящего мимо поезда. – Она попросила, чтобы я остался у нее на ночь. Я лежал сверху, на покрывале, гладил ее по голове и спрашивал, не выйдет ли она за меня замуж. Я и раньше это часто говорил, но она только смеялась и отвечала, что принесет мне одно несчастье. Я сказал, что мне все равно, но она меня не хотела. Так – не хотела. У меня пересохло во рту. В комнате было жарко, как в духовке. – Она знала, что скоро умрет, сержант Фрейзер. Знала, что однажды они до нее доберутся. Доберутся и убьют. – Кто? Что вы имеете в виду – убьют? – В тот день, когда я с ней познакомился, она была пьяная, и я не обратил на это внимания. То есть в таком заведении, как это, можно наслушаться всякого. Но она не унималась и все время повторяла: «Они меня найдут и убьют». И она оказалась права. – Простите, мистер Кендалл, но я не уверен, что правильно вас понял. Она не говорила, кто именно должен был ее убить и почему? – Полиция. – Полиция? Она сказала, что ее собираются убить полицейские? – Особая полиция. Так она и сказала. – Особая полиция? Но почему? – То ли она что-то видела или знала, то ли они думали, что она что-то видела или знала. – Она не рассказывала, что именно? – Нет. Не рассказывала. Говорила, что не хочет втягивать нас в эту историю и подвергать опасности. – А полицейским, расследовавшим ее убийство вы, конечно, ничего такого не рассказывали? – Как будто они стали бы слушать. Они меня и так всерьез не воспринимали, особенно после того, что со мной случилось. – Почему? Что с вами случилось, мистер Кендалл? – спрашиваю я. Уолтер Кендалл переворачивается на другой бок и улыбается: его глаза – два бельма. Он слепой. – Как это произошло? – спрашиваю я. – Пятница, 21 ноября 1975 года. Я проснулся слепым. Я смотрю на Колина Минтона, он пожимает плечами. – Раньше я видел, а теперь я слепой, – смеется Кендалл. Я встаю. – Спасибо, что уделили нам время, мистер Кендалл. Если вам придет в голову что-нибудь еще, пожалуйста… |