Онлайн книга «1977. Кошмар Чапелтауна»
Я снял трубку и поволок цифры по телефонному диску, чувствуя, как с каждым его поворотом мой желудок закручивается все туже и туже. – Это я, Джек. – Я уж думал, ты никогда не позвонишь. – Мне так тяжело. – А легко никогда не бывает. – Мне надо с тобой увидеться. – Лучше поздно, чем никогда. Я снова проснулся с рассветом и новым мягким дождем. Они спали, увянув на моей мебели. Я лежал в одиночестве, глядя на трещины на потолке, трещины в краске, и думал о ней, думал о нем, ждал, когда подаст голос святая Анна. Я встал и на цыпочках прошел мимо них к столу. Я вытащил лист из печатной машинки. Я держал слова в руке и чувствовал, как кровоточит мой живот. Йоркшир, 1977 год. Сердце потерпевшей отсутствует, дверь комнаты по-прежнему заперта изнутри. Она подошла ко мне сзади, заглянула через плечо, обдавая теплом мое ухо, глядя на написанные мною слова: Вчерашние новости, завтрашние заголовки. Йоркширский Потрошитель. * * * Звонок в студию: Я бы хотел спросить доктора Рабиновича… Джон Шарк: Раазиновича. Слушатель: Ну да. Я бы хотел спросить его, вот он типа говорит, что все эти преступления были совершены, а о них никто не знает… Доктор Раазинович: Да, это так. Свыше восьмидесяти пяти процентов. Слушатель: Ясно. Короче, я вот что хочу спросить: а где же тогда все жертвы? Доктор Раазинович: Жертвы? А жертвы – везде. Передача Джона Шарка Радио Лидс Четверг, 2 июня 1977 года Глава пятая
Копать: Двадцать четыре часа непрерывного рытья. Без сна с тех пор, как мы покинули Престон — Обратный путь в среду утром, Радкин и Эллис – похмельные черти – без сознания на заднем сиденье автомобиля. Дома. В Милгарте все по-прежнему – хаос и тела, информация поступает со скоростью одна единица в минуту, и ни у одной сволочи нет времени, чтобы проверить ее как следует. Я думаю: его имя может быть уже здесь, в этой комнате, оно здесь, написанное черным по белому, оно здесь, оно ждет меня. Я гонюсь за списками, охочусь на звонки. Три часа тридцать минут – звонок, которого я меньше всего ждал: очередное почтовое отделение, очередной почтальон. Радкин достает Ноубла: – А какое, черт побери, отношение это имеет к Бобу? – У нас больше никого нет. – У меня тоже. Запрет на ненормированный рабочий день снова вступает в силу. Пока мы были за холмами, в Престоне, рядовые проголосовали за его повторное введение. Радкин толкает свою речь типа: «А за что их винить?» – Ты ведешь себя как настоящий мудак, Джон. Это же всего на пару дней. – Это – дерьмо собачье. У нас нет пары дней. Он должен работать на Отдел расследования убийств проституток. Но Ноубла уже и след простыл, а я возвращаюсь к своим чертовым почтовым делам: На мне – Хэнгинг-Хитон, Скиптон, Донкастер и теперь вот Селби. Черт, провалы от начала до конца. Дело пошло бы в отдел ограблений, и эти гребаные мудаки получили бы по пять лет максимум, если бы не начали палить из своих дурацких пушек в Скиптоне и не избивали бы каждый раз старперов до полусмерти. Убийство: жизнь за жизнь. Молодцы, ребята: Считается, что подозреваемых было четверо, они были в масках и перчатках и говорили с местным акцентом. Возможно, цыгане: вот это сюрприз. Возможно, черные: никаких сюрпризов. Характер насилия указывал на белых в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет, с опытом и чрезмерным увлечением «Заводным апельсином». [17] Селби на проводе: Мистер Рональд Прендергаст, шестьдесят восемь лет, закрывал свой почтовый филиал на углу Нью Парк-роуд, когда в помещение вторглись трое вооруженных людей в масках. Началась борьба, во время которой мистеру Прендергасту было нанесено несколько ударов тупым предметом, в результате чего он получил серьезные черепно-мозговые травмы и потерял сознание. Пять часов тридцать минут – я уже на месте. Вечер проходит между местом преступления и больницей в ожидании того, что дедуля Прендергаст придет в себя. Жена занималась цветами в церкви, сучка везучая. Восемь вечера – я хожу взад-вперед по больничным коридорам, звоню, звоню и звоню: Звоню Дженис. По нулям - Зная, что она работает, я готов ползти по улицам, готов па все на свете, лишь бы ее увидеть, лишь бы ее остановить. Звоню домой. По пулям - Луиза и Бобби в одной больнице, я – в другой, не в той, в которой должен быть. Звоню в Милгарт. Хуже нуля — Крейвен снимает трубку, Ноубла и Радкина днем с огнем не сыщешь, горы записей с информацией и никого, кто мог бы ею заняться. Крейвен кладет трубку, я вижу, как он хромает в сторону Отдела по борьбе с проституцией, я думаю, все это придумано специально для него, вот для этой его идиотской усмешки. Девять часов – и, похоже, мистер Рональд Прендергаст мало что сможет мне рассказать. У него текут слюни, он похож на давно заждавшуюся смерть, а я молюсь и молюсь, чтобы он держался, чтобы эта история не превратилась в двойное убийство, теперь я знаю, я знаю, как сильно я этого хочу: Отдел расследования убийств проституток. И теперь зная, теперь зная почему: Дженис. Спустя два часа получаю ответ на свои молитвы. Ответ положительный: – Сержант Фрейзер, пройдите, пожалуйста, в приемную. Вдоль по коридору, из реанимации обратно в ад – Радкин из Лидса призывает меня на базу: – Мы нашли Бартона. Наступаю на педаль, обратно в город, весь Милгарт жужжит, звенит, горит. Полуночное собрание: – ВЕДИТЕ ЕГО. |