Онлайн книга «Лето с чужими»
|
– Ну и чем ты собираешься кормить Хидэо? – Отец, – сказал я. – Мама… – Что? – Ладно, попейте пока пиво. Сейчас мигом что-нибудь придумаю. – У меня есть к вам один разговор. – Разговор? – Что за разговор? – Ничего, если я прямо сейчас? – Ничего хорошего. Выкладывай. Я сел прямо и низко поклонился. – Ты чего? – сказала мать. – Брось кривляться. – Отец присел опять. – Мы больше с вами не увидимся. – Почему? – Что случилось? – печально вскрикнули они в один голос, словно услышали что-то нелепое и несправедливое. Выходит, они не знают ничего о моем истощении. – Мне очень приятно у вас бывать. И вы даже представить себе не можете, как я рад нашей встрече. Я хотел бы вас навещать, пусть даже и умру… – Умрешь? – С какой стати, сынок? И я рассказал родителям о предостережениях продюсера и Мамии, о том, как накануне увидел в зеркале свой истинный, до ужаса истощенный облик. Умолчал я только об отношениях с Кей. Кое-что я вынужден был приукрасить, но так было даже лучше. Родители тут ни при чем, однако некие силы потустороннего мира воздадут по заслугам тому, кто пытается меня с ними разлучить. Я не был уверен, стоило об этом говорить или нет, но у родителей был такой вид, словно их обманули. Закончив рассказ, я еще раз поклонился им, едва не касаясь лбом пола. Родители молчали. На подушке валялись разбросанные карты. Я не мог поднять на родителей взгляд. Опять возникло предчувствие: взгляну я на них, а передо мною – жуткие монстры. Я вздрогнул. – Вот как… – тихо произнес отец. – Да уж… – Голос матери сделался грустным. – Я так и знала, что долго это не продлится. Но даже теперь мне хотелось исчезнуть, не поднимая головы. – Делать нечего, – сказал отец. – Да. Недолго это длилось, но ты даже не представляешь, как мы счастливы: столько теперь будет воспоминаний… – Ну что, пошли? – Куда? – Я невольно взглянул на отца. – Куда-куда… Есть сукияки. В такую жару да в прохладе… вот поедим-то. – Что, серьезно? – Разумеется, серьезно, – заплакала мать. – Ведь расстаемся. Куда уж серьезней. В вечерних сумерках мы втроем шли к воротам Каминаримон. На перекрестке Международной улицы был ресторан. У входа на маленьком вертеле жарили печень угря. – Может, съедим по одной? – остановился отец. И тут я понял, что от самого дома мы шли молча. – Хорошая мысль, – оживился я. – Три штуки, пожалуйста. – Перед сукияки? – возмущенно сказала мать. В ее голосе по-прежнему слышались слезы. – Чего скупиться? Вон ему нужно отъедаться. Неужто неясно? – Это вкусно, мама. Я передал ей один вертел. – Спасибо. На ходу ели мы печень угря. Разговор опять оборвался. Чтобы как-то разрядить ситуацию, отец остановился опять: – Кстати… – Что? – Я попытался сделать лицо повеселее. – Там пирожки продают. Купи один пакет. – Хорошо, идите вперед. Я догоню. Вернувшись назад, я купил пакет пирожков, выпеченных в форме божков. [21] Дожидаясь сдачи, оглянулся – они так и не сдвинулись с места. Ждут. Будто вернулся в детство – делаю покупку под надзором родителей. Все верно. После расставания со мной у родителей больше не будет Асакуса. Выходит, и я сегодня с ней прощаюсь. А отец просто хочет прикоснуться к воспоминаниям. Я подбежал к родителям и крикнул: – Отец, может, тогда и сэмбэй [Сэмбэй (яп.) – тонкое сухое печенье их рисовой муки], что на углу ресторанчика суси. – Давай. – Я быстро – подождите, ладно, мам? Однако там все уже распродали. – Ну почему именно сейчас? – вырвалось у меня. Я побежал обратно. В людском потоке родители смотрелись неказисто. – Представляете, все продали. – Несмотря на свой возраст, я произнес эту фразу, будто школьник. – Ничего не поделаешь, – словно опомнившись, буркнул отец. Мать просто смотрела на меня. – Тогда пройдем по торговому ряду [Торговый квартал Накамисэ в районе Асакуса – самый старый в Японии торговый квартал, основанный в конце XVII – начале XVIII веков]. Помолимся в храме, потом пойдем ужинать. – Было бы неплохо, – с досадой в голосе проговорил отец. – Да только ничего не выйдет. Нам туда ходу нет. – А я хотел помолиться богине Каннон… Мать всплакнула. Она ссутулилась, и уже ничем не походила на бодрую картежницу. Я буквально проглотил чуть не сорвавшуюся с языка фразу: «Все, больше никаких, никаких расставаний. Приеду опять, мама…» – Ну что, пошли? – сказал отец. – Говоришь, сукияки? Ну так поедим, шиканем. – Прошу! – встретил нас у входа гулким голосом семидесятилетний старик. – Нас трое. – Вас трое. Пожалста. Подбежал толстоватый и светлолицый метрдотель лет сорока-пятидесяти. – Добро пожаловать. Будьте любезны, сюда. Большой зал разделяли несколько низких перегородок, за каждой – столик со встроенной газовой горелкой. Виднелись свободные места. На четырех столах из кастрюль поднимался пар. «Хорошо, что народу немного», – подумал я. Будь теперь зима, перепившие соседи наверняка бы падали, снося оградки в переполненном зале. Но летом здесь душно даже при работающем кондиционере. Отец с матерью уселись за столик спиной к стене, я расположился напротив. Заказали пиво и три самых лучших комплекса. – Позже закажем еще мяса и овощей. – Заказывайте, не стесняйтесь. А пока – пиво. На лбу вставшей с колен официантки выступил пот. – Вряд ли мы закажем что-либо еще, – уныло сказала мать. – Брось, чего стесняться. Отец как воды в рот набрал. – Да мы столько не съедим… – начала было мать. – Тебя никто и не просит. Вот он после каждой встречи с нами продолжает тощать. По нему, правда, не заметно. Но он устал. – Я и сама знаю. – Тогда не мешай человеку набираться сил. |