Онлайн книга «Ястреб халифа»
|
Она запрокинула остроухую голову – и расхохоталась. Страшным, каркающим, сухим ведьминским смехом. А ведь шейхи правы – придется ее сжечь. А ему, Хашайру, пусть привезут айютайку… Да уж, хватит с нас одной мертвой мстящей бабы. Сжечь всего надежнее, надежнее всякой сигилы на надгробии, говорили дервиши. А потом развеять прах в горах. – Вот выродка-то, – брезгливо прошипел Сулайман, обтирая руку о полу халата. – Кто еще на тебя позарится, суку такую… Хашайр вздохнул и снова поправил под шальварами. И гаркнул: – Последний раз спрашиваю, где мальчишка? Скажешь – велю дать тебе сонного зелья перед… сама знаешь чем. Она молчала, сверля его страшным горящим взглядом. Хашайр медленно кивнул: – Хорошо. Мы найдем его сами. Свяжите ее покрепче, по рукам и ногам, заткните рот и замотайте башку. И глаз с нее не спускайте. Гулямы кивнули и принялись деловито оглядываться в поисках веревок. Один взглядом указал на оборванный занавес на ступеньках, Сулайман поднял с затоптанного сапогами пола толстый шелковый шнур. И кинул тюрку. И вдруг: – Господин, господин! Там, там! Айша забилась, как проклятая, и заорала: – Нет! Нет! Фахр, беги! Нее-ееет!!!.. Ее поволокли под арки, с глаз долой. А братья переглянулись и облегченно вздохнули: на широком парапете стены, над которой располагались террасы верхних садов, в ярком вечернем свете стоял мальчик в шитой золотыми нитями рубашке. Стоял и глядел вниз. Хашайр махнул рукой воинам – за мной. Поглядывая на застывшего над суматохой разоряемого харима мальчонку, они быстро пошли к воротам в сад. Мальчишка исчез неожиданно – вот только-только они видели его с пологого песчаного подъема, ведущего на террасу, а тут – рраз! И как ветром сдуло. – Бегом! Ты бери десяток – и направо! А вы за мной, в рощу! Детский смех братья услышали сразу. Среди акаций было тихо, словно ветви и листья гасили крики, поднимавшиеся из Дворика Госпожи. Журчание фонтана и детский смех – они пошли на этот звук, на всякий случай обнажив мечи. Тропинка под дрожащими мелкими листиками вывернула в большой песчаный двор. Восьмиугольный мраморный фонтан бил тоненькой струйкой. Справа опадала пологими ступенями знаменитая Водяная лестница: над каждым из ее маршей располагался фонтан – один другого больше и прекрасней. Мальчик смеялся, запуская по восьмиугольному бортику какую-то странную золотую игрушку – Хашайр даже смигнул, недоверчиво приглядываясь к штуке. То ли волчок, то ли юла, только плоская, раскачивалась и вертелась на тонкой, расширяющейся кверху острой ножке. Шайтанская штука явственно скакала по мрамору, цокая и звеня маленькими гранеными подвесками. Мальчишка, не обращая внимания на появившихся из-за деревьев воинов, заливался счастливым смехом. И тут они увидели его. Тарик боком сидел на чаше фонтана, с улыбкой наблюдая за Фахром и золотой вертушкой. Рукав белой фараджийи полоскался в воде. Левой рукой нерегиль придерживал рукоять толайтольского меча, ножны которого остро торчали в сторону. – Тебе еще два дня назад должны были вручить фирман! – рявкнул Хашайр, беря себя в руки. Нерегиль поднял бледное лицо и улыбнулся одними губами: – Боюсь, я разминулся с гонцами почтеннейшего главного вазира. – Халиф приказывает взять тебя под стражу! Сдай оружие! – приказал Хашайр. – Да ну? – тихо спросил Тарик. И медленно поднялся. Остроногая погремушка соскочила с мраморного бортика и поскакала по песку, высоко подпрыгивая и оставляя за собой ниточку крохотных рытвин. Мальчик захлопал в ладоши и припустил за ней. Шайтан-юла направлялась к прямоугольнику двери в боковое крыло павильона. Из темного проема выступила высокая женская фигура в ослепительном желтом платье. С открытым бледным лицом сумеречницы. Женщина ласково улыбнулась мальчику, сторонясь и мягко поднимая руку в тяжелом, свисающем до пола рукаве. Проводила хохочущего малыша взглядом. А когда тот исчез в прохладной темноте лестницы, подняла глаза на Хашайра с воинами. И улыбнулась – как улыбается, наверное, ангел Азраил, заглядывая в глаза умирающим. По пологой лестнице неспешно, придерживая длинные шлейфы, спускались еще женщины в ярких, пылающих на солнце шелках. Судорожно оглядываясь, гулямы стали сбиваться в круг, спина к спине. – Ты ничего не добьешься, – спокойно сказал Хашайр, встряхивая клинком. – Мы взяли дворец. Сардар ибн Масуди со своими Левыми гвардейцами подчиняется мне. А под городом стоят шесть тысяч наших воинов. Твоих ведьминских баб не хватит на войско Умейядов. Тарик медленно потянул из ножен меч и зевнул, лениво прикрывая рот узкой ладонью: – Боюсь, мой друг, Сардар ибн Масуди подчиняется уже только Всевышнему – ибо отправился на встречу с вечностью. И все его Левые гвардейцы тоже. А твои шесть тысяч воинов уже не стоят под городом. Они лежат под ним. Потому что сегодня все они повстречались с моими южанами и с отрядом молодого Аслама ибн Казмана, эмира Исбильи, который они так неосмотрительно приняли за подкрепление. И нерегиль вскинул ослепительно вспыхнувший в вечернем солнце клинок. …Когда рядом с окружающими Двойной пруд кустами тяжело упало первое тело, веселящиеся гулямы сначала не поняли, в чем дело. И только когда над водой невесомо зашелестели распахнутые рукава, двор Госпожи заполнился дикими криками ужаса. Впрочем, они быстро стихли: всхлипывающие, придерживающие шнуры шальвар женщины оцепенело смотрели на окровавленные тела тех, кто их насиловал за мгновение до того. Айша сидела в мелкой воде пруда и, стуча зубами, пыталась свести на груди края нижнего платья. Ее руки дрожали, с подбородка капала вода – не отпуская одной рукой широкую золотую кайму, женщина время от времени начинала судорожно умываться. Тарег постоял над ней – и тоже залез в воду. Присел рядом и прислонился, как и она, к мрамору бортика. – Не холодно? – спросил нерегиль. – Вечереет… – Ххх-холоддд-дно… Тарег поднял руку и потянул с куста чье-то осиротевшее покрывало. Сдернул с ветвей и укутал им дрожащую в воде Айшу. Подумав, обнял и прижал к себе: – Так теплее?.. – Д-дда… – Прости, задержался на перевале под Маджеритом. Там лежал глубокий снег. – Гг-где о-онн?.. – Фахр с женщинами Тамийа-химэ. Ему ничего не угрожает. – А…а… о…о… онн-ни?.. Тарег промолчал. Айша наконец-то набрала в грудь воздуха и протяжно, подвывая, по-бабьи заревела, тычась ему в плечо и шмыгая носом. В ветвях раскидистой черешни ворковала горлица. Угу-гу. Угу-гу. |