Книга Обман зрения, страница 48 – Джейн Стэнтон Хичкок

— Мистер Мади…

— Боб, — поправил он меня.

— Боб, вы знаете, кто ее убил?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Не кажется ли вам, что если бы ее убил я, они бы уж точно закатали меня в тюрьму? Беднякам в отличие от некоторых других никогда не спустят убийства.

— А кому спустят?

Он пожал плечами:

— Ну, это и так понятно…

— Но вы ведь знаете, кто ее убил?

Он сцепил руки и наклонился вперед.

— А если и знаю, почему я должен с вами об этом говорить? Дорогая моя, что вас заставило сюда приехать? И почему вас вообще так заинтересовала эта старая, всеми забытая история? Думаю, что такая красивая женщина могла бы найти себе другое занятие.

Я несколько растерялась. Красивой женщиной меня назвали впервые. Конечно, это всего лишь хорошие манеры, уловка из арсенала соблазнителя богатых дамочек, но мне почему-то показалось, что он и вправду так думает, и я покраснела от удовольствия.

— Ну, тогда просто расскажите мне о ней. Как вы встретились? Какая она была?

— Извините, — сделанной важностью сказал он, — но я никогда не даю интервью натощак!

Потом широко улыбнулся:

— Позвольте пригласить вас на ужин.

— Почему бы и нет? — польщенно ответила я. — Что мы закажем?

— Господи, ну не здесь же! — воскликнул Мади. — У них тут отвратительная кормежка. Поедемте в Снежную Королеву. Это недалеко, и там есть очень хороший итальянский ресторан, который держат мои друзья. Он открыт допоздна. Мы закажем спагетти и еще вина, и я расскажу вам о своей жизни, а потом вы — о своей. Поехали, я умираю от голода.

Он поднялся и, протянув руку, помог мне встать из-за стола. Мы прошли через холл и очутились под ночным ноябрьским небом. Его джип стоял на небольшой площадке за отелем. Мади открыл дверь, и я забралась внутрь. Он был очень вежлив и корректен, что не мешало мне ждать, когда же проявятся темные стороны его натуры.

Пока мы ехали, Роберто развлекал меня светской беседой.

— Вы когда-нибудь были в Снежной Королеве? — спросил он.

— Нет, это в первый раз. Я вообще никогда не была на Западе.

— Меня всегда изумляло, почему американцы не путешествуют по своей собственной стране. У них самые красивые места в мире, а они почему-то вечно рвутся в Европу.

— Вы правы. Я уже пять раз ездила за границу, а вот здесь никогда не была — почему-то всегда побаивалась Запада. Но теперь вижу, что напрасно.

Какое-то время мы ехали молча. С обеих сторон нас обступала темнота. Очевидно, мы двигались по проселочной дороге.

— Где вы родились? — спросила я.

— В Италии.

— А где именно?

— В Милане. Вы там были?

— Нет, в Милане я не была, но Италию просто обожаю, особенно Венецию. Не понимаю, почему вы живете здесь, если родились в Италии. Я бы осталась там из-за одной вашей кухни, не говоря уже об искусстве.

— Европа слишком стара и находится в упадке, — вздохнул он.

— Современная Америка ничуть не лучше.

— Да, но американский декаданс свеж и наивен как дитя, а европейцы одряхлели и полны цинизма. Мы слишком много всего видели. Наш декаданс выдохся. Мы полностью поддались ему, а американцы еще способны сопротивляться. Вы по-прежнему стремитесь к чистоте, а европейцы воспринимают разложение как непреложный факт бытия. В Европе так скучно, там ничего не происходит.

— Так вы приехали в Америку за острыми ощущениями? — насмешливо спросила я.

— Нет.

— Тогда зачем?

— Я женился на Сэнди.

— А где вы с ней встретились?

— В Сент-Морице.

— А что вы там делали?

Он повернулся и посмотрел на меня.

— Сколько еще вы будете разыгрывать неведение?

— Что вы хотите сказать?

— История нашей встречи широко известна. Ничтожный лыжный инструктор встречает наследницу огромного состояния. Разве вы не знали этого?

— Только в общих чертах. Без подробностей.

— Вы действительно храбрая женщина, если прикатили сюда, ничего обо мне не зная.

— Может быть, — пожала я плечами.

— Храбрая и глупая.

Я вдруг на самом деле почувствовала себя глупой и беззащитной. Забралась черт знает куда и еду по темной дороге с человеком, которого же сама подозревала в убийстве.

— Мне это нравится, — продолжал он. — Типично американская черта — прыгать в воду, не посмотрев, есть ли там камни.

— Некоторые прыгают, даже если видят эти камни.

Он улыбнулся, и у меня отлегло от сердца.

— Кто этот мистер Питт, который должен был приехать с вами?

— Мой друг. Он занимается продажей антиквариата.

— А он-то почему заинтересовался этим делом?

— В основном из-за меня. Но и потому, что в какой-то степени к нему причастен. Он знает миссис Гриффин.

— Так это вы уговорили его поехать?

— Как раз наоборот — он уговорил меня. Сказал, что небольшое приключение пойдет мне на пользу. Это он убедил меня поработать на миссис Гриффин.

— Какая трогательная забота, — произнес Мади с некоторой долей сарказма.

— Да, это так. Я вела слишком замкнутый образ жизни. Работа у миссис Гриффин дала мне возможность проявить себя. Но хватит обо мне. Я хочу знать, как вы встретились с Кассандрой.

Мади не отвечал, пока мы не выехали на главное шоссе.

— Я вырос в нищете, — начал он, словно говоря сам с собой, — и думал, что хуже ее нет ничего на свете. А потом я встретил Сэнди, такую красивую, такую добрую, такую богатую… И на редкость несчастную.

— В каком смысле? — спросила я, тронутая искренностью его чувств.

— Во всех, — покачал головой он. — Она была как раненая птица. Каждую ночь ей снились кошмары. Она с криком просыпалась, и я держал ее в объятиях, пока она не засыпала снова. Мы оба хорошо понимали чужую боль.

— Вы считаете, что не бывает любви без страдания? — спросила я.

— Это касается только большой любви, но ведь она не вся такая. Есть и другая, более удобная, которая основывается совсем на других чувствах. К сожалению, это не для меня.

Я искоса взглянула на него. В профиль его лицо выглядело не таким мужественным.

— Мы с Сэнди приезжали сюда на медовый месяц. Это она познакомила меня с Западом. Она терпеть не могла Восточное побережье. Ненавидела суету и тесноту.

— Она, должно быть, не любила «Хейвен», — предположила я, вспомнив давящую роскошь этого дома.