Онлайн книга «Каникулы в Лимстоке»
|
– Нет, она ничего такого не говорила. Она была очень тихая девушка, вы знаете, и говорила мало. – Ну да, в отличие от второй прислуги! – Да, Роза говорит слишком много. Иной раз я вынуждена пресекать ее неуместные высказывания. – И еще, вы не могли бы рассказать мне точно, что произошло вчера днем? Все, что сможете вспомнить. – Ну, мы обедали, как обычно, в час. И мы немножко спешили. Я не могу позволить, чтобы мальчики бездельничали. Так, погодите… Мистер Симмингтон вернулся в контору, и я помогла Агнес накрыть стол к ужину. Мальчики убежали в сад, потом я их забрала оттуда. – Куда вы пошли? – В направлении к Комб-Экру, тропинкой через луг, – мальчики намеревались ловить рыбу. Я забыла их приманки и вернулась за ними. – Во сколько это было? – Дайте подумать… Мы вышли около трех, примерно без двадцати или чуть позже. Меган собиралась пойти с нами, но передумала. Она уехала на своем велосипеде. Она просто помешалась на велосипедных прогулках. – Я имел в виду, в какое время вы вернулись за приманками? Вы входили в дом? – Нет, я забыла их в оранжерее, за домом. Я не знаю, во сколько это было. Возможно, без десяти три. – Вы видели Меган или Агнес? – Меган должна была уже уехать, я думаю. Нет, я не видела Агнес. Я никого не видела. – А после этого вы отправились удить рыбу? – Да, мы пошли вдоль реки. Мы ничего не поймали. Мы редко что-либо ловим, но мальчикам сам процесс рыбной ловли доставляет большое удовольствие. Брайан немного промок. Я переодела его, когда мы вернулись. – Вы готовите чай по средам? – Да. В гостиной все бывало готово для мистера Симмингтона. Мне нужно было только заварить чай, когда он приходил. Дети и я пили чай в классной комнате, и Меган, конечно. Там у меня было все, что нужно, – в буфете. – Во сколько вы этим занялись? – Без десяти пять. Я забрала детей наверх и начала готовить чай. Потом, в пять часов, когда пришел мистер Симмингтон, я спустилась, чтобы заварить чай ему, но он сказал, что будет пить чай с нами, в классной комнате. Мальчики были просто счастливы. Потом мы играли в «Поймай зверя». Сейчас об этом подумать – так просто ужасно, ведь бедная девочка все это время лежала в чулане! – Этим чуланом обычно кто-нибудь пользовался? – О нет, его использовали только для того, чтобы складывать всякое тряпье. Шляпы и пальто висят в маленькой гардеробной, справа от входной двери. В тот чулан могли не заглядывать месяцами. – Понятно. И вы не заметили ничего необычного, ничего ненормального, совсем ничего, когда вернулись? Голубые глаза широко распахнулись. – О нет, инспектор, совершенно ничего! Все было так, как обычно. Это как раз самое ужасное! – А неделей раньше? – Вы имеете в виду день, когда миссис Симмингтон… – Да. – О, это было ужасно… ужасно! – Да-да, я понимаю. Тогда вы тоже днем выходили? – О да, я всегда вывожу детей днем на прогулку – если погода достаточно хорошая. Утром мы делаем уроки. Мы в тот день ходили на вересковую пустошь, я помню… довольно далеко. Я испугалась тогда, что вернулась слишком поздно, потому что, когда я проходила через калитку, я увидела мистера Симмингтона, идущего из конторы, – на другой стороне улицы, а я ведь еще не поставила чайник, но было только без десяти пять… – Вы не поднялись к миссис Симмингтон? – О нет. Я никогда этого не делала. Она обычно отдыхала после обеда. У нее были частые приступы невралгии, и, как правило, они начинались после еды. Доктор Гриффитс прописал ей какие-то порошки. Она обычно ложилась и пыталась заснуть. Нэш небрежно спросил: – Значит, никто не приносил ей почту? – Дневную почту? Нет, я заглядывала в почтовый ящик и складывала письма на столик в холле, когда возвращалась. Но частенько миссис Симмингтон спускалась и забирала их сама. Она же не спала весь день. Она обычно просыпалась к четырем. – Вас не обеспокоило, что в тот день она не проснулась к этому времени? – О нет, я ни о чем таком и не подумала. Мистер Симмингтон как раз вешал свое пальто в холле, и я сказала: «Чай еще не совсем готов, но чайник уже закипает», и он кивнул и позвал: «Мона, Мона!» А поскольку миссис Симмингтон не ответила, он поднялся в ее спальню, и это, должно быть, было для него ужасным потрясением. Он позвал меня, и я прибежала, и он сказал: «Уведите детей», а потом позвонил доктору Гриффитсу, и мы все забыли про чайник, и у него прогорело дно. О боже, это было страшно, ведь она была такая веселая и бодрая за обедом! Нэш резко спросил: – Мисс Холланд, каково ваше мнение о том письме, что она получила? Элси Холланд вспыхнула: – О, я думаю, это безнравственно… безнравственно! – Я не это имел в виду. Как вы думаете, это правда? Элси Холланд твердо заявила: – Нет, разумеется, я так не думаю. Миссис Симмингтон была очень чувствительна… по-настоящему чувствительна. Она все принимала близко к сердцу. И она была очень… ну, щепетильна. – Элси порозовела. – Что-либо в таком роде – грязное, я имею в виду, – могло довести ее до сильного потрясения. Нэш помолчал немного, потом спросил: – А вы не получали таких писем, мисс Холланд? – Нет. Нет, я не получала. – Вы уверены? Пожалуйста, – он поднял руку, – не спешите с ответом. Не слишком-то приятно получать такое, я понимаю. И иногда люди не хотят в этом признаваться. Но в данном случае очень важно, чтобы мы узнали. Мы прекрасно осведомлены, что все, что утверждается в этих письмах, – лишь наглая ложь, так что ни к чему смущаться. – Но я их не получала, лейтенант. Действительно не получала! Ничего в этом роде! Она негодовала, почти плакала, и ее запирательство выглядело совершенно искренним. Когда она вернулась к детям, Нэш встал у окна, глядя наружу. – Ну, – сказал он, – вот так дела! Она говорит, что не получала таких писем. И так говорит, словно это правда. – Конечно. Я уверен, что она не врет. – Хм-м, – протянул Нэш. – В таком случае я хотел бы знать, почему этот черт ее не зацепил? |