Онлайн книга «Мальчик»
|
Мне согре… согреться бы! Мысли клубами путаются в клубки. Крысы, крысы, кругом крысы! Они меня окружили! Да они же меня сожрут! Скора…. скорая! Как же это?! А! Непослушные пальцы набирают короткий номер. В трубке звучит приветливый голос: – Назовите адрес, фамилию, возраст, что вас беспокоит? – Адрес… адрес… Не помню, не знаю! Я же у-ми-раю! — спотыкается о слова Ленка. На другом конце провода: – Алло, алло, девушка, я вас не понимаю! — пытается разобраться в чем тут дело голос из трубки. Короткие гудки врезаются прямо в мозг. – Ммм, я умираю, а она про адрес какой-то! Так, спокойно! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! — говорит она сама себе. Стоп-кадр: Питер, над ее головой раскинулась «шевчуковская» белая ночь. Кто-то «пилит» на скрипке, кто-то блюет в подворотнях. Не дожить, не допеть, не дает этот город уснуть И забыть те мечты, чью помаду не стер на щеке В эту белую ночь твои люди, шаги, как враги, В обнаженную ночь твоя медная речь – острый меч В эту белую ночь, да в темные времена как ты там, за чертой, где-то там в тишине, Заболел я душой, что вернулась ко мне эта белая ночь, без одежд ждет и просит любви Эта голая ночь, пропаду я в объятьях ее, не зови в эту белую ночь, да в темные времена [20 - Ю. Шевчук «Белая ночь»] * * * «За то, что она была слишком чувствительна», — листаю я страницы журнала искусств, внимательно рассматривая причуды Франсиско Гойя [21 - «Por qué fué sensible» из серии офортов художника Франсиско Гойя.]. Убейте меня за то, что я был слишком чувствителен! Любой проходящий может смело бросить в меня камень и плюнуть в лицо! Не испытывайте ко мне сочувствия, питайте жалость! Я бы сам себя изжил, но самоубийство – это грех! Я запутался в именах, как в окончаниях слов. Твой запах остался на моих руках. Ты пахнешь «лилейной водой» — нежным розовым лотосом. Кто ты мне? Просто любовница? Или все-таки любимая? Кого из этих двух барышень я люблю? Покладистую Еву или страстную Лилит? И Бог, видя одиночество Адама, сказал сам себе: «Нужно создать для Адама нежную подругу, дабы человек вкушал отрады рая не в одиночестве». И поймал устремленное ввысь пламя и из его зыбких, порхающих языков сотворил первую женщину – Лилит. И, посмотрев на свое создание, восхищенно сказал: «Добра, ибо прекрасна». И подозвал к себе Адама. Вложил маленькую руку Лилит в ладонь прачеловека… Но Лилит оказалась самовлюбленной и строптивой. * * * И внял господь стенаниям Адама и преисполнился к нему жалостью, размышлял о том, что невозможен союз устремленного ввысь огня со льнущей в земле перстью. И погрузил он Адама в сон и из ребра его создал ему новую подругу – Еву, чтоб по происхождению своему была бы Адаму покорна, могла бы любить только его и умела бы утешать его. И отверз очи свои Адам и увидел рядом с собою новую подругу, не столь совершенную и огненно-прекрасную, как Лилит, но тоже прекрасную — и прекрасную по-человечески, наделенную душой человеческой. И подошла Ева к Адаму, и положила голову ему на плечо, и нежно ему улыбнулась, устремляя преданный взор в ответ на грустный, мечтательный взор Адама [22 - Из произведения Аветика Исаакяна «Лилит»]. В минуту осекаюсь, одну точно любил… Если бы я знал, что мы больше ни разу не свидимся, я не выпустил бы твою руку из своей! Это ностальгия по той осени, которая нам не была дана! Она, как вино красное сухое с легкой пасленовой горечью, сгустком бордовым течет через горло. В моем сердце, как и в сердце Кая, застряли осколки зеркала. Закончен бал, погасли свечи. Дворник сметает конфетти и блёстки с паркета асфальта. Вчера лежал на пряной осенней листве, у подножия таврических тополей. О чем я думал? Да ни о чем! В моей голове пустота. Молчание мысли. Когда стоишь на рубеже, когда уже невозможно ничего вернуть, хочется довольно странных вещей: |