Онлайн книга «Мальчик»
|
то ли в длинном свитере, в пошлых черных сапожищах. Мне почему-то представилась картина испанского художника Диего Веласкеса, изображающая полулежащую обнажённую Венеру. Она смотрится в зеркало, которое держит перед ней Амур. Если сказать точнее, то перед глазами появилось демоническое отражение в том зеркале. Меня передернуло, и эта судорога сознания отразилась на моем спокойном лице. Нет, любовная рана уже затянулась, остался только шрам от сигареты, которую я притушил о свою руку. Случилось это почти машинально. Раскуренная сигарета тлела у меня в руке, огонь жадно ел папиросную бумагу, пепельный снег падал мне на брюки. Я промахнулся, целясь сигаретным столбом в пепельницу, но ожог, который получило тогда мое сердце был болезненнее. * * * Неожиданный звонок посреди ночи спустя несколько дней. На заднем фоне орут «чурки», и твой смеющийся бархатистый голос в трубке: – Милый, это ты, милый? Я тебя сразу узнала! – Кто тебе номер мой дал? — как можно спокойнее говорю я. – Твой друг, с которым ты в «Двориках» сидел, помнишь? Ты так быстро ушел! Согрей меня, милый, у меня в душе сквозняки гуляют! Ты меня уже не любишь? — продолжаешь ворковать ты. – Не звони мне больше! — как можно холоднее говорю я. Потом достаю с верхней полки книжного шкафа белый конверт с надписью, сделанной когда-то твоей рукой: «С ЛЮБОВЬЮ, ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ!» Я разорвал конверт, и из него выпал цветок, но он был настолько хрупкий и ветхий, что рассыпался у меня в ладони. * * * И я не знаю кто ты мне! И слов обидных не бросай на ветер! Больней не будет! Все равно земля и небо, когда горит торф на болотах. И я не знаю кто ты мне! Ты тень из прошлого, прости, всего хорошего! Богиня третья Ага, вот и твой подъезд. Все парадные посадили на замки, запоры, засовы и захламили их. Пересекаю энное количество лестничных пролетов и… у тебя! Уже стою перед дверью и жму указательным пальцем на кнопку звонка. За дверью раздаются соловьиные трели и стук каблуков. Твоя мать в прозрачном белом пеньюаре, на высоких шпильках открывает дверь с видом хищной кошки, но осекается, бросая смущенные улыбки. Ты по обыкновению стоишь с радиоприемником у окна и ловишь волну. Песен так много и они, конечно, все о любви… * * * Ты пришла ко мне на день рождения и принесла горсть фейхоа. Маленькие, зеленые, с укропным вкусом больше похожим на фенхель. Хотя мне и понравилась эта пряность вкуса, но позже я познал истинный вкус фейхоа — Нежный, незрело клубничный, но полноценный в своей зеленой молодости. Ты говорила мне, что вы с матерью остались одни, что у тебя умер отец. А этот «новопреставленный» гуляет по вещевому рынку с какой-то молодой особой! Ты говорила мне, что тебя жестоко избили местные гопницы, а под бинтами и пластырем ни синяка, ни царапины! Ты говорила, говорила, и опять это были только слова. Слова, ничего не значащие! * * * «Всего одна осталась ночь у нас с тобой…» — плакала в динамике певица [7 - Из песни Т. Булановой «Не плачь»)]. – Я ревную тебя! — ты кидаешь мне в спину, словно дротиком в мишень. – Нет, не попала, сердце, оно только на одну четверть слева, задела, но не попала! — смеюсь я. Потому и смеюсь, что не попала! Ведь ты надеешься, что я кинусь к тебе в объятия. О, как это глупо! Ты хочешь погреть свои заледенелые руки на костре моей любви к ней! Нет, не дам, ни за что, не смей! Не смей! Не тронь! Не тронь! Гитара, моя гитара! Я же умру без нее! Нет! Нет! Можешь забрать все, гитару не тронь! * * * Моя любимая, *censored*тка, продажная женщина, Божия тварь! Стоит на морозе в короткой юбке, стоит и смотрит, но не в глаза, Я из машины за ней наблюдаю |