Онлайн книга «1993»
|
– Да ты за кого меня принимаешь, Валь… Я что, гулящая? Какой еще гусь? Нужен мне гусь!.. – А Костька твой разве не гусь был? – Мы же договаривались! Не надо о нем! И не было у нас ничего… – А этот, не поверишь, лицом вылитый Ломоносов, – продолжала Валентина протяжно, словно любуясь. – Голова у него золотая. Вся чертежами забита, планами… Особо и досаждать тебе не будет. Не то что некоторые. Видно, нормальный человек, с пониманием. Небось, сибиряк. А это значит, хозяин. С таким не пропадешь. Сибиряки, они народ основательный, надежные ребята. Такой в Москве всегда закрепится. Я давно живу – сразу людей вижу. По этому парню два дела видно. Первое – сибиряк, а второе – поспел. Поспел, понимаешь ты меня? – Куда поспел? – Жениться готов. Такого быстро подхватят. А ты дуреха… – Почему это я дуреха? – Ты-то? Ой, не переживай. Нет у меня времени с тобой болтать, пирог подгорает. – Погоди! Как его звать? – Витей. Я и фамилию посмотрела в списке посетителей. Брянцев. Виктор Брянцев. Красиво, правда? И вдруг – при этом сочетании звуков – что-то сжалось у Лены в солнечном сплетении. И разжалось. – Ты говоришь, когда он придет? – А я знаю? Будь на стреме! Лена в ответ засмеялась. Виктор появился через три дня, держа наперевес две бумажные трубы. Радушно поздоровался с Валентиной Алексеевной и исчез в кабинете начальника. Она тотчас набрала Лену. Дел у Лены было тоскливейше мало – день убивался под шелест бумаг и гудение радио, – потому она смогла запросто отлучиться. Нырнула в метро и через двадцать минут вынырнула возле мачехиной работы. Тем временем Виктор вышел в предбанник. – Отвоевал? – Через неделю приступаем, – расплылся в улыбке, руки спрятаны за спину, в каждой – бумажная труба. – Куда-а? – Валентина оставила стол, заскочила вперед и закрыла собой дверь в коридор. – А чай, конфеты? – А невеста? Вы ж мне невесту обещали, – весело пробасил, глядя исподлобья. – Памятливый какой… Невеста будет! И тут же, как в деревенской простодушной постановке, где на старых досках узкой сцены задорно аукаются репликами, из коридора прозвучало: – Здрасьте! Валентина, оглянувшись, посторонилась – это входила запыхавшаяся Лена. Перешагнула порог – и потерялась. Темные глаза сверкали остро и решительно (еще на бегу), ресницы наивно и кокетливо хлопали (так и заготовила), но на скулах выступила краска стыда. Виктор смутился. В ее лице было что-то, что он давно себе намечтал, что-то от героинь итальянских фильмов. Валентина захлопотала, наполняя воздух мягкими взмахами рук и негромкими возгласами, отчего молодые люди ощутили себя свободнее: – Что стоите? Давайте чай пить. Ай-ай, а так хорошо улыбался. Видишь, это моя доченька. Садитесь скорее. – Елена? – Виктор трудно растянул губы и несмело протянул руку, как будто она пудовая. Он был потрясен, что так легко познакомился с этим необыкновенным существом. Девушка сделала шаг навстречу и пожала кончики его пальцев: – Я на минутку забежала, – она повернулась к Валентине, – тебя проведать… Сели. Лена помешивала чай ложечкой, извлекая слабый настороженный звяк. Виктор бухнул в чашку три ложки сахара, отпил, развернул конфету, откусил, снова отпил. В глаза друг другу они не смотрели. – Ты из Сибири, как я поняла, – сказала Валентина. – Нет. – Ты же Брянцев! Из Брянска, что ли? – Кировский я. Валентина не умолкала. – Как с работой? Платят ничего? Жить можно? Один в Москве? – Ну. – Где поселился? – В общаге пока. – А родные твои где? – Мать в Нововятске. – Да не краснейте вы, большие же ребята. Один ученый, молодец. Другая – тоже умница. В технике хорошо понимает. А работает не хухры-мухры – в Министерстве обороны. Виктор вскинулся на Лену, которая инстинктивно дернула головой, рассыпая темные волосы. Она была розово-смуглая и пухлоротая, с пушистыми узкими бровями и прямым носиком. Под голубой кофтой круглились крепкие груди. Зазвонил телефон. – Да, Петр Евгеньевич? Поняла. Позвонить Ермакову, чтоб был у вас в шесть. – Валентина повесила трубку, покосилась на дверь начальника. – Дела, дела… Некогда с вами. Значит, Виктор, одобрили твой проект? Что ты там, говорил, строишь? – Так я ж это… экран… на роддом. Где это… где чертежи-то мои? – он заозирался. Лена хихикнула. Чертежи были найдены на шкафу (сунул их туда и забыл). Виктор развернул лист: – Вот это больница. Роддом то есть. Это большой план. Так всё будет выглядеть. – Интересно, – прощебетала Лена. Он ответил польщенной усмешкой, аккуратно свернул чертеж в трубу. – И вы всё сами придумали? – спросила она. – Работа такая, – он за секунды вошел в роль славного мирового парня и почувствовал, что у него есть шанс. – Можно вам позвонить? – А зачем? – Она наклонила голову набок. – Чтобы сказать вам что-нибудь приятное. Валентина, что-то записав карандашом, протянула Виктору листок. Он подошел, пританцовывая, заглянул в бумажку: – Это ваш или Ленин? – Стара я для тебя, – сказала Валентина. – А у меня телефон в общаге. Провожу вас, Лена? – Вы идите. Мы еще здесь посидим. – Я вам позвоню… Я позвоню! – Последнее он выкрикнул и пропал в коридоре. – Медведь из тайги, – сказала Лена. Виктор позвонил тем же вечером. Говорил сдавленным голосом, побеждая застенчивость. Позвал в кино назавтра же на вечерний сеанс. Лена отказалась: завал работы, не может завтра. – Послезавтра давай! – предложил Виктор. Честно было бы ответить: “Да, конечно, когда угодно”, но она считала умным потянуть и чувствовала в этом что-то необычайно приятное. – И послезавтра не могу. – А тогда когда? – спросил Виктор скорбно. Ее ощущения стали почти приторными, мысли пропали, и теперь не терпелось ответить навстречу наслаждению: “Никогда” или “В следующей жизни” – но всё же она предпочла неопределенное: – Ну, когда-нибудь… – На выходных? – Может быть… – Я позвоню! |