Онлайн книга «Третий четверг ноября»
|
– Как поживает твоя сестрица? – Ника? Прекрасно. Ей не пишется. И она скулит, что ей нужен отдых и развлечения. А я не понимаю, как это, пишется, не пишется! Сиди, пиши, вот все и напишется. – Конечно, ты не понимаешь, ты же глубоко творческая натура, – объяснил Платон Легран. – Ты попробуй. Сядь и пиши. А потом мы оценим, что напишется. – Платон, мне не нравится, когда ты говоришь со мной таким тоном, как будто... В это время в кармане ее короткой шубейки зазвонил мобильный, и Лёка, не договорив, выхватила телефон. Звонил Артем. – Леночка, ты где? – На Большой Морской, – призналась Лёка честно. – Ты что, такси ловишь? Я же тебе сказал, попроси, чтоб вызвали! Еще не хватало, чтобы ты тоже пропала! Или упала куда-нибудь. Ты же все время падаешь! – Артем, ты до офиса доехал? – Да, – сказал он с досадой. – Только здесь нет никого! Они все раньше одиннадцати на работу не приезжают! Лёка посмотрела на часы. Ну, этого следовало ожидать. Питер живет немного в другом ритме и немного по другим законам. – Ты будешь ждать? – Конечно! Мне же надо все как следует выяснить. А ты когда подъедешь? – Вскоре, – туманно сказала Лёка. – Если что-нибудь узнаешь, сообщи мне сразу же, ладно? – Ну конечно, – пообещал Артем с жаром. – Я все утро Насте звонил, и никто не отвечает, представляешь? Представляю. Вполне. Ты уж третий день звонишь, и никто не отвечает. Вот вопрос – зачем при этом звонить «все утро»?! Может, пару раз позвонил, и хватит? – Будь осторожна, пожалуйста, – попросил Артем тихо. – Я очень тебя прошу. Я и так места себе не нахожу. Раздраженная Лёка пообещала быть осторожной, захлопнула крышечку телефона, сунула его в карман, независимо посмотрела в лицо Платону, сделала шаг и – фьють! Одна нога поехала в одну сторону, другая в другую, Платон схватил ее за шиворот, как кота, но не удержал. Лёка хлопнулась на живот прямо в центр ледяного крошева, в которое перешел деревенский проселок. – Елки-палки!.. Ей было больно, и обидно, и неловко, а он тащил ее вверх за руку, так что локоть еще и выворачивался под неправильным углом! Почему все мужики, пытаясь тебя поднять, тащат за руку?! Как будто куль с мякиной можно поднять за торчащую из него соломинку!.. – Отцепись от меня, Платон! – Вставай. – Я не могу! – На глазах у нее выступили слезы. – Ты так меня держишь, что встать я не могу! Мимо пробегали прохожие, посматривали с интересом. Он отпустил ее руку, Лёка кое-как перевалилась на четвереньки и встала. Слеза капнула на шубейку. Впрочем, с шубейки капали не только слезы, но еще грязная вода, мокрый снег и какая-то жижа. – Господи, ну что это такое?! – Больно, Лёка? Покажи мне, где ты ушиблась! – Везде, – процедила она сквозь зубы. – А ноги? Целы? Тут он присел на корточки и совершенно бесцеремонно задрал ее шикарную длинную юбку, надетую сегодня утром по поводу плохого настроения. – Платон, черт тебя побери! На чулки лучше было не смотреть, чтобы не расстраиваться. Тяжелый шелк юбки был насквозь мокрый. И еще ей почему-то было очень неудобно стоять, ее заваливало на сторону. Она переступила ногами, рукавом шубейки утерла нос и поняла, в чем дело. Каблук от ее ботинка лежал вдалеке, как будто отторгнутый от Лёки невидимой, но большой силой. – Платон!.. Каблук! У меня отвалился каблук! – Где?! Она показала глазами. Он отошел, поднял и стал его рассматривать, словно был сапожником и намеревался немедленно его прибить. – Ты знаешь, – сказал Платон оживленно и с интересом, – мне кажется, что это уже не лечится. Он не только оторвался, он, видишь, пополам треснул!.. – Вижу, – сквозь зубы процедила Лёка. Кое-как она доковыляла до серой вымороженной стены и взялась за нее рукой. Нужно возвращаться в гостиницу, переодеваться и начинать все сначала. Правда, непонятно, как удастся втиснуть подвернувшуюся ногу в следующие башмаки на шпильках, но она постарается. Платон Легран ловко запустил каблук в урну, подошел и крепко взял ее под руку. – Дура, – сказал он с каким-то очень понятным и очень мужским сочувствием, – разве можно по такой погоде и по нашим тротуарам ходить на таких... ходулях?! – Зачем ты выбросил каблук? – Ты можешь идти? Или везти тебя в травмопункт? – Мне надо в гостиницу. У меня все мокрое, и чулки порвались! И тут вдруг он сказал совершенно бесстыдно: – У тебя сказочные чулки, хоть и порвались! Мечта любого мужчины. Только такие чулки нужно надевать... на ночь, а не среди бела дня! Чего добру пропадать! Лёка смутилась. Вот так просто взяла и смутилась, стоя на одной ноге на улице Большой Морской, держась за серую вымороженную стену, от того, что человек, с которым она рассталась триста лет назад, сказал какую-то смешную глупость про ее чулки!.. – Держись за меня, и пойдем потихоньку. Лёка ухватилась за него основательно, а не как полагалось на Каннской лестнице, и они заковыляли. Проковыляв какое-то время, она вдруг сообразила, что он ведет ее вовсе не в гостиницу. – Платон, куда мы идем? Я не могу в таком виде... – Мы уже пришли. И он толкнул перед ней узенькую сине-зеленую дверцу, на которой был вырезан всадник верхом на лошади. В тесном помещении были темные полы и деревянные стены. Стояли какие-то сундуки, а на сундуках лежали почему-то ковбойские шляпы. На стене висело седло – Лёка уставилась на седло во все глаза. Из полумрака возникла девушка и тоже уставилась на них во все глаза. – Здрасти, – сказал Платон Легран. – Мы прямо здесь, напротив вашего магазина, упали! Вы бы хоть песком посыпали, что ли! – Посыплем, – пообещала девушка, переводя взгляд с одного на другого. Лёка доковыляла до сундука и уселась на него, потеснив шляпы. Появилась дополнительная девушка, и теперь они таращились на них вдвоем. – Нам нужно джинсы купить, – объявил Платон. – И ботинки. Вы продаете ботинки без шпилек? |