Онлайн книга «Дама Тулуза»
Сжимая зубы, Амори скалится. Амори очень похож на Симона. Гюи кричит: – Племянник! Наденьте шлем! В следующее мгновение мир для Гюи меркнет. Голова – благодарение Создателю, защищенная шлемом – наполняется гулом, сквозь забрало течет что-то липкое, вонючее. Гюи хватается за шлем, срывает его. Из шлема выливается зловонная желтоватая жидкость. Гюи кашляет, плюется. Повсюду сыплются камни и палки. Ругаясь, Гюи вновь надевает шлем. Последний поворот. Вырвавшись из теснины улиц, как из западни, на площадь перед собором Сен-Этьен, Гюи оглядывается. Епископская резиденция спокойна – островок невозмутимости. За спиной у Гюи, возле Саленских ворот, дымится, готовясь запылать, город. Следом за Монфором и из соседних улиц на площадь вылетают всадники. С грохотом несутся к собору. Город остается позади. По ущельям-улицам тянется удушливый черный дым, и мятеж тонет в нем. Горожане торопятся спасти свои жилища и свое имущество. * * * Издалека завидев этот дым, Симон с малым отрядом спешит на помощь брату. День уже истощается, сменяясь долгим кровавым вечером. Не решаясь увязнуть в улицах, Симон обходит город с внешней стороны и готовится ворваться туда через Серданские ворота. Там уже ждет отряд городского ополчения. И оружие-то у них неплохое, и выучка заметна (надо же!), и командиры из рыцарского сословия. Пробиваясь друг к другу, братья грызут этот отряд с головы и хвоста, покуда остатки ополченцев не обращаются в бегство и не удирают искать укрытия у святого Сатурнина, в соборе Сен-Сернен. Отплевываясь кровью и желчью, выбирается из мятежной Тулузы Гюи де Монфор и с ним его отряд – всего сто восемьдесят пять человек. * * * От копоти черный, приметно вонючий, Гюи сжимает руки брата. Симон окидывает его с ног до головы быстрым, наметанным взглядом: цел. – Где Амори? – спрашивает Симон вместо приветствия. – Я здесь. Амори – в пятнах чужой крови, но невредимый. На равнине пылают костры. В городе дымит, тлеет, угасает пожар. Медленно меркнет закат. * * * Аньес, сонная, входит, пошатываясь. Подает большой медный таз с водой. Симон склоняется, черпает обеими ладонями, плещет себе в лицо и за шиворот, шумно фыркает. Аньес зевает во весь рот. И скучно ей, и томно, и спать охота. Брат же Симона, как назло, затеял долгое умывание. И так себя польет водой, и эдак. Целую лужу надрязгал. Под конец и вовсе головой в таз засунулся, волосы намочил. Симон уже растянулся на кровати. Глядит лениво. Неожиданно спрашивает у девушки: – Это тебя, что ли, привечает мой сын Гюи? Девушка давится зевком. Глаза сразу делаются настороженными. – Да, мессир. И приседает. – Как тебя звать? – Аньес, мессир. Симон осматривает ее – внимательно, с усмешкой. Аньес – создание юное, тоненькое, под просторной рубахой никаких округлостей не проглядывается. Отвернувшись, Симон говорит: – И охота костями о кости стучать. Аньес глупо хихикает в кулачок. Наконец симонов брат завершает свое бессмысленное плюханье и требует полотенце. Аньес обтирает его мокрые, коротко стриженные волосы – темные, с проседью. Ее руки двигаются медленно, неловко, да и вообще она нерадива. – Все, мессир? – спрашивает Аньес с надеждой. – Убирайся. Девушка забирает полотенце, подхватывает таз и неспешно покидает комнату. Это маленькая, темная комната на третьем этаже башни, возле оружейного склада. Здесь есть кровать, достаточно просторная для трех человек. В большом одноногом подсвечнике коптит толстая белая свеча. Амори уже спит. Амори – воин; если рядом нет опасности, спит в любом шуме. – Хотел спросить вас, брат, да при Амори не решился, – говорит Симон. – Чем это от вас сегодня так разило? Уж не обоссались ли вы с перепугу? Гюи хохочет. – Мне на голову вывернули ночной горшок. – Так я и подумал. Гюи гасит свечу, подходит к кровати. – Подвиньтесь. Некоторое время они лежат молча. Амори тихо, как ребенок, посапывает во сне. Симон говорит задумчиво: – Вы уже знаете, сколько человек потеряли? – Двадцать шесть. – Как она меня ненавидит… – Кто? – Тулуза. Гюи молчит. Симон приподнимается на локте. – Завтра повешу заложников. Молчание. Симон резко поворачивается к брату. – Почему вы молчите? Гюи нехотя отзывается: – Не делайте этого. В темноте Симон шипит: – Вы все время, все время перечите мне. – Потому что вы начали терять рассудок, мессир. – Вы постоянно теперь ставите мне палки в колеса. – Особенно сегодня, в Тулузе. – Я должен был сразу повесить этих лицемеров и взять город с ходу. Тогда вы не лежали бы тут обоссанный. – Мессир, если вам нужен добрый совет, то вот он. Просите Фалькона. Он уладит дело миром. Просите епископа. Он ведь и сам этого хочет. – Я устал! – говорит Симон. – Если бы вы знали, как я устал. – Решите дело миром, – повторяет Гюи. – Добавьте, что я во всем виноват. – Не только вы. Симон сжимает свои большие кулаки. – Я раздавлю ее. Я раздавлю ее так, что вода из камней потечет. – Мессир, это ваш город. Помолчав, Симон осведомляется – раздраженный: – Так что же я, по-вашему, должен делать? – Мессир, я очень хочу спать. Гюи отворачивается от брата и почти мгновенно проваливается в сон. Спустя короткое время Симон грубо вырывает его из забытья. Прямо над ухом Гюи он громко произносит: – Знаете ли, брат, почему я до сих пор не велел вздернуть вас за непокорство? Гюи сонно бормочет, что не знает. Симон задирает брови, резко обозначив морщины на лбу. Даже в темноте – неполной, ибо край неба в окне озарен лагерными кострами – видно загорелое лицо Гюи: темное пятно на белом покрывале. – Только потому, – сердясь, говорит Симон (ему безразлично, слышит ли его брат), – что на этом свете у меня только два искренних друга: вы и Алиса. |