Онлайн книга «Король»
|
– Не совершенно и не великолепно. – У жизни в запасе для вас много прискорбных ударов, симпатяга. Вот были б вы пастернаком… Что-то я к пастернаку вожделею последние несколько дней. – Где это – Пуэрто-Рико? – спросил Артур. – В Венесуэле, – ответил сэр Кэй. – Северная часть. – Ну так вот, оно вступило в войну на нашей стороне, – сказал Артур. – Это приятно. Умер сэр Ричард Губрас. Таинственно убит. – Это из „Таймс“? – „Кроникл“. У сэра Ричарда между зубов застряли икринки. Не самого лучшего сорта икры. Исландской.. – Поразительно, чего только не узнаешь о людях, – сказал сэр Кэй. – Помню, с деньгами он обращался очень вольно. Ни за что не подумаешь, что он опустится ниже белужьей. – Фашисты захватили Париж. Гитлер посетил гробницу Наполеона. – Этой парочке есть что сказать друг другу. – Нет-нет-нет. Один по сравнению с другим – подонок. – Воистину, но тотализирующий принцип. Свойственен обоим. Того сорта, что не может остановиться на разумном пороге. – А я скорблю о Муссолини. На каждом шагу компромиссы. Расслабился, надеясь подобрать крошки. Позволил втянуть себя в войну. На безопасном расстоянии его могла бы удержать дипломатия – его собственная или наша. Не сработала ни одна. – Еще какие-нибудь примечательные кончины? – Сэр Кэбан Кент, галерейщик. Семьдесят семь. – Сколько ему досталось? – Раз, два, три колонки. Начало – на первой полосе, но под сгибом, конечно. – Газеты, – сказал сэр Кэй, – вот наши „Инвалиды“. – Девяносто четыре дюйма, – сказал Артур, убирая в карман складную линейку. – И снимок его виллы под Флоренцией на две колонки. – Недурно. – А скажите-ка мне, – спросил Артур, – почему это я живу так долго? – Милость Божья, магия Мерлина, проворство в бою, крепкие красные и белые кровяные тельца, великолепное сердце… Что еще тут сказать? – Вам не кажется, что все это несколько… затянулось? Моя жизнь то есть? – Она превысила на несколько столетий обычный срок жизни, это правда. Но во все исторические периоды у нас имелись личности исключительные. Вспомните Мафусаила. – Фу! Мне всегда казалось, что именно этот парень серьезно засиделся в гостях. – Отнюдь, – сказал сэр Кэй. – В его собственной культуре, я полагаю, его ценят весьма высоко. Разумеется, его культура – не наша. У нас культура в нынешнее время более молодежная. Главное – молодость. Вот, к примеру, взять сэра Роже. Симпатичный человек, так и пышет молодостью и живостью. Вот сегодня beau ideal [7] . Возраст не так ценен per se [8] . – Ночью мне приснилось, что я в постели с юной женщиной, – сказал Артур. – Увидел ее на улице, она бросила на меня взгляд, за ним – еще один. Второй взгляд. А потом мы вместе оказались в постели. Затем она встала и ушла, потому что я женат. В этом она была щепетильна, причем – должным образом. Я проснулся с мыслью об этом ее втором взгляде. Я был за него благодарен. – Вы король, – сказал сэр Кэй. – Все взоры обращены к вам. – У меня было чувство, что она об этом не знала. Именно я сам неким образом ее привлек. – Какое прекрасное ощущение, – сказал сэр Кэй. – Насладитесь им. – А потом был мне еще один сон, и в нем я оказался в постели с медведем. Здоровенным мохнатым медведем, мужеского полу. Гораздо менее удовлетворительно. – Похоже, вы нынче много грезите. – В самом деле, не так ли? Медведь тоже был королем. Говорил на латыни и дурно пахнул. – И что он сказал? – Я в латыни не очень силен, но мне помстилось , он сказал нечто вроде „когда медведи на бульварах, государство шатается“. – А по-латыни это как? – Понятия не имею. На бульварах у нас действительно медведи, как считаете? – Пока не сообщалось. Но сны – всегда пророчество. – А вы сами, сэр Кэй? Вы о чем видите сны? – Ну, нам тут сейчас сократили паек, как вы знаете. Лично мне снится сыр. Подрумяненный на гренке главным образом. – Это король! – Почему ж одинок он на этой буроватой угрюмой равнине, где раздражает любая перспектива? – Сдается мне, он погружен в раздумья! – Он хмурится великой хмурой! – И лик его осунулся от муки! – На нем простая белая батистовая рубашка и черные штаны! – Его благородные локоны, уже поседевшие, ниспадают ему на плечи объемным манером! – Десницей лупит он себя по лбу! – Он вспоминает! – Что он вспоминает? – Свои грехи! – Где великая жизнь, и грехи велики! – И каков, по-вашему, величайший? – Я бы сказал, покушение на убийство Мордреда, когда тот был во младенчестве! – Да, это довольно близко к неприемлемому! – А теперь он что-то собирает воедино! – И что же это может быть? – Похоже на удочку! – Но здесь же нет никакой рыбы! – Да и воды здесь тоже нет! – Но все равно садится он – король садится! – Он удит рыбу! – Он удит рыбу из всех сил! – Говорят, это признак старческого слабоумия – удить рыбу в таких условиях! – По мне, так в этом никакого смысла! – Явный симптом ослабшего восприятия реальности, говорят! – Но я отчасти верю в его ловитву! Похоже, у него что-то на крючке! – Он тянет уду на себя! Из недр земли он что-то тянет! – Боже милостивый, да это рыба! – Не просто рыба, а рыба хорошая, крупная, пухлая рыба, спелая и прыгучая! – Поистине мы зрим тут подлинное чудо! – Превосходящее эпитеты „великое“ и „изумительное“! – Это кладет конец всем досужим сплетням о неадекватности короля! – Он искусен, как всегда! – И это чудо редчайшего порядка! – Давайте ж поспешим по городам и весям и разнесем весть о сем деянье всем мужчинам и женщинам в них! |