Онлайн книга «Неугомонная блондинка»
|
– Какой разносторонний. – Не то слово. С ба… женщинами тоже, кстати. У него три судебных иска за сексуальные домогательства. Собственных, заметь, сотрудниц. Еще одна клялась, что он собирался на ней жениться, но потом охладел и бросил. Большую часть года проводит в разъездах. – Может, это и хорошо? – Имеет четверых внебрачных детей – в Вашингтоне, Остине, Колорадо и Лос-Анжелесе. – Кандидатура снимается. А что плохого у тебя есть на Ривендейла? – Ничего, если не считать того, что он практически угрожал мне, когда я ему сказал, что ты со мной. – Так и сказал? – Ну! – Что ты со мной? То есть… я с тобой? Рик сердито посмотрел на Келли сверху вниз. – А что такого? Это же правда. Ты со мной. Пока, по крайней мере. В этот момент перед ними появились Клер и Франко Моретти. Франко просиял белозубой улыбкой. – Сынок, мама мечтает потанцевать с тобой, а я – с твоей очаровательной леди Годивой. Махнемся не глядя? Рик, к удивлению Келли, выпустил ее из рук с большой неохотой. – Ладно. Но только один танец. Прости, мам. – Я понимаю, малыш. Ничего, помучайся несколько минут. Вначале она здорово смущалась, но Франко Моретти вел себя вполне по-отечески. И в танце вел отлично. – Вы отлично танцуете, мистер Моретти. – А вы отлично выглядите, мисс Келли. Моему балбесу повезло. – Вы так Рика называете? – По привычке и только за глаза. Вообще-то он как-то неожиданно вырос. Теперь уж и не знаю, не рискую ли я, танцуя тут с вами. – Ну, думаю, вы преувеличиваете. – Преувеличиваю? Нисколько. Просто вам сейчас не было видно… вот, смотрите. Скоро он уронит мою жену, это точно. Или свернет себе шею. Так и сверлит нас с вами взглядом. – Просто Рик – мой телохранитель. Ему по должности положено не спускать с меня глаз. – Ха! Девочка моя, я же итальянец. Мы такие вещи видим сразу. Он с ума сходит от ревности, и как ни прискорбно, но лучше нам сдаться ему на милость, пока он не уронил Кьяру в кусты и не придушил родного отца. Через минуту Клер и Рик оказались рядом, и Рик с явным облегчением передал свою мать на попечение отца, а сам немедленно схватил Келли. Остаток вечера, вернее уже ночи, они не расставались. Рик сопроводил Келли к диванчику, принес шампанское и устроился рядом, грозными взглядами отгоняя слишком бесцеремонных зевак и развлекая Келли леденящими душу историями про ее потенциальных женихов. Если бы она была чуть менее взбудоражена и радостно возбуждена, она бы наверняка удивилась тому, с каким удовольствием отвергала одну кандидатуру за другой. И еще одно. Они был вместе всего несколько дней, но одна лишь мысль о том, что завтра все закончится, они разъедутся из отеля и больше никогда не увидятся – одна эта мысль порождала страшную, сосущую пустоту в сердце и еще страшное подозрение, что брак с подходящим во всех отношениях Приличным Мужчиной ей больше не нужен. Ей вообще не нужен никто, кроме Рика Моретти. Она без ума от него. Она в него влюбилась. Эжени Деверо совершила потрясающий финт – и снова укрылась за могучим торсом своего Отелло – Гектора. Чернокожий гигант терпеливо топтался по площадке, изображая некий танец. Собственно, он в основном раскачивался под музыку, а Эжени металась вокруг него, рассматривая одной ей известные уголки сада, где развивались одной ей ведомые события. Элоди уже давно не танцевала, сидела в беседке и болтала с подружками, наряженными цыганками и индианками. – Стой прямо, малыш, чтобы меня никто не видел. – Хозяйка, вы что-то нервничаете. – Занервничаешь тут! Черт принес Лидию, не иначе. Все шло просто великолепно… – Вам же лучше, что они все пришли на закрытие выставки. Весь Луисвилль будет считать, что вы помирились… – Вот как мне было наплевать на мнение Луисвилля, когда мы поругались, так же мне наплевать и на его мнение, когда мы помирились, тем более что мы не мирились. Лидия скорее согласится сплясать на столе в одних панталонах, чем помирится со мной. Образ Лидии Бопертюи, пляшущей в одних панталонах на столе, выбил Гектора из колеи и лишил дара речи на несколько минут. Потом он робко поинтересовался: – А тогда… почему ж вы так расстроены? А, хозяйка? – Потому что все шло изумительно. Все было на мази. А теперь Лидия сидит, как воплощение Тоски, пьет шампанское и зыркает по сторонам своими совиными глазищами, а мальчик нервничает. Рикки долго терпеть не будет, он просто уйдет… – Никуда он не уйдет, пока мисс Келли тут. Он же ее охраняет. – Ничего он ее не охраняет, потому что ей никто и не угрожает. Уж тебе-то это известно. – Мне известно, хозяйка. И я страсть как боюсь, что и мистеру Рику это тоже известно станет. Ох взгреет он меня тогда… вас-то, я извиняюсь, тронуть ему никак невозможно, так что… – А ты поменьше болтай своим длинным языком, Гектор! Глядишь и обойдется. – Начальник полиции приходил, спрашивал насчет оружейной комнаты. Я сказал, ключа нет. Год, мол, найти не можем, с тех пор, как мистер Роже умер. Только вот опасаюсь я, хозяйка, что с теми выстрелами полиция догадалась – и мистер Рик догадается. – О том, что это были фейерверки, догадаться можно, только если стоять рядом. А с тобой рядом никого не было. – А письма? Ежели начальник возьмется их проверять… – То ничего не найдет. Мы с Элли делали это в резиновых перчатках, все остатки сожгли, пепел развеяли. Все буквы вырезаны из газет, причем бесплатных, которых полно в супермаркетах и на заправках. Прекрати ныть! Ты же Отелло. Зато как все чудненько получилось. Опасность порой действует не хуже виагры. – Тогда чего ж вы причитаете, я извиняюсь? Сладилось у них с мисс Келли, стало быть? – Им бы сейчас по кустам целоваться, но тут сидит эта старая сова, а при ней Рикки нервничает. А когда Рикки нервничает, он обычно убегает. Всегда так делал. Я боюсь, что он и сейчас сбежит, чтобы не осложнять себе жизнь. За три дня он вряд ли мог успеть влюбиться в девочку насмерть… – Так поссорьтесь с ней и добейтесь, чтобы она ушла. – Обалдел совсем, да? Мавр… Если я с ней поругаюсь, она уйдет – но за ней потащатся и Клер, и Франко, и зануда Гризельда. Они же ее не бросят – а мне не хочется, чтобы они уходили. Мы – семья. Гектор хитро сощурился: – Тогда и с миссис Лидией вы семья. – К сожалению, да. И на самом деле мне даже жаль эту старую курицу. Как представлю – сидит она в огромном доме одна, без улыбки, ни поболтать не с кем, ни пококетничать… |