Онлайн книга «Сорные травы»
|
– Думаешь, она? – Уверен. Больше нечему – такому яркому, да с такой скоростью. – Плохой знак. – Ага, – Вадим провел пальцем по стеклу, дохнул и дочертил перпендикулярную полоску. – Вот такой вот крестик на привычном мире и получается. Все сыпется, все падает. – Хм, – тут я заметил нечто странное почти на горизонте. – Глянь-ка туда, видишь? Далеко-далеко, чуть выше силуэтов домов, в небе величаво проплывали светящиеся зеленые и розовые ленты. – Вижу, – недоуменно ответил Деменко. – Даже не знаю, что это. Но меня иллюминация не радует. – Да меня тоже. В последнее время что ни случается, все предвещает задницу. Стук, стук, звяк… Вновь возник тот самый, пробирающий до мурашек звук каблучков на улице. – Снова, блин, – прошептал Вадим. Мы, не сговариваясь, осторожно встали на цыпочки и выглянули как можно дальше сквозь хрупкую защиту стекла. С пятнадцатого этажа в полутьме закоулков двора детали различались плохо. Но под фонарями уже почти развиднелось. Звук опять начал нарастать, вызывая инстинктивное желание забиться в угол, только чтобы неведомое не заметило, прошло мимо. – Иван, глянь, – Деменко указал на зыбкое свечение, выбивающееся из кустов чуть в стороне от подъезда. У бордюра лежала женщина в светлом строгом костюме, одна нога все еще оставалась обутой, а вторая вывернулась босой пяткой наружу. Рядом валялась белая туфелька. Удивительно, но я с такой высоты увидел все четко-четко в ярком свете стоящего рядом уличного фонаря. И оттуда, где пряталась кисть руки, из-под низких ветвей кустарника ритмично, в такт стуку каблучков вспыхивало голубоватое сияние. – М-мать, – Вадим облегченно засмеялся. – Это же просто звонок мобильного. А я перепугался! Пойду женщин успокою. Я остался на кухне один. Глянул с высоты на мерцающие отблески в кустах. И стал названивать Машке. Молчание в телефоне. Еще одна попытка. Длинный гудок. Сорвалось. И еще раз. Короткие гудки. Снова. Снова. Снова. Если работает тот телефон, должен работать и мой. Или там симка другого оператора? В любом случае мне нужно знать, как там Машка, жива ли она. Сейчас это самое важное – все остальное мелочь. Прав отец. Как всегда, прав. Не знаю, на какой попытке телефон отозвался длинными гудками. Я замер. Молясь, упрашивая, матерясь. Надеясь, что гудки прервутся голосом, а не тишиной. Глава 10
Пафосные аккорды Имперского марша отзывались головной болью. Лорд Вейдер нависал, глядя сверху вниз – впрочем, учитывая мой рост, по-другому бы и не вышло. – To be, or not to be: that is the question, – заявил он, уставив на меня указательный палец. Я пожала плечами: – Whether 'tis nobler in the mind to suffer… Сейчас уже и не вспомнить, зачем я в незапамятные времена выучила этот монолог – причем именно на английском. А зачем Ив когда-то вызубрил клятву Гиппократа на латыни? Производить впечатление недюжинной эрудицией, для чего же еще. Воистину тщеславие – любимейший из грехов. – The slings and arrows of outrageous fortune. С девушками у Ива срабатывало безотказно, но вряд ли Вейдер интересуется симпатичными судмедэкспертами. – Or to take arms against a sea of troubles [41] … – я сбилась. Забыла, чтоб его. Что-то там было про «To die: to sleep…» [42] – но это дальше, а до того? Вейдер чуть качнулся вперед, я запаниковала. – And… well [43] …- а, черт с ним! – Сразить их противоборством. Умереть – уснуть и только, и… – Незачет, – перебил темный лорд на чистейшем русском. Невидимые пальцы сомкнулись на горле, в глазах заплясали мушки, и я осела на пол, отчаянно пытаясь протащить воздух в легкие. Какой идиот первым придумал, что смерть от удушья легка и приятна? Сколько там времени проходит от начала до потери сознания – несколько минут? Вечность? Потом и этой мысли не осталось – только всепоглощающий страх. – And by opposing end them, – сказал Вейдер, отпуская захват. Я закашлялась, попыталась что-то каркнуть… – To die: to sleep; No more [44] , – отчеканил он. Горло снова сдавило, я бессмысленно рванула ворот… …и пришла в себя. Рядом истерически заливался мобильник. Сменила мелодию, на свою голову, это ж надо такой красивый кошмар получить! Ив. – Да. Голоса не было. Сипение, которому бы позавидовал Вейдер, голосом назвать трудно. – Маша? Кто это? Говорить больно, дышать… Воздух словно превратился в наждак. Я зашлась в кашле – теперь уже в реальности. – Кто это? – муж почти кричал. – Машка, ты? – Я. – Что с голосом? Угадай с трех раз, блин. Что будет с голосом при остром токсическом ларинготрахеите? – Все, Маш, понял. Ты жива – с остальным разберемся. Давай по СМС. Я кивнула, как будто муж мог меня видеть, отключила связь. «Где ты?» – пиликнул телефон. «Всё там же». «У нас облако, кажется, сдуло. У тебя?» А черт его знает. Запаха я не чувствовала – но это не говорило ровно ни о чем. Я могла просто «принюхаться» – или рецепторы сдохли вместе со слизистой. «Не знаю, погоди, с крыши посмотрю». Кашляя и чертыхаясь на чем свет стоит, я выбралась через слуховое окно, глянула поверх крыш. Смотреть вниз не хотелось совершенно. Солнце еще не слишком высоко, и в глубине двора полумрак – но все равно приятного мало. «Облака не видно, какая концентрация – хз». Снимать намордник и проверять, сразу окочурюсь или сперва подрыгаюсь, желания не возникало. Я плеснула на повязку остатки жидкости из бутылки. Когда по радио сказали об аварии, под рукой из всех возможных антидотов оказалась только кальцинированная сода из арсенала уборщицы. Слабый ожог лица гарантирован – но это лучше, чем навсегда распрощаться с легкими. Впрочем, одно другому не помешает… |