Онлайн книга «Фигня»
|
– Да мы вас и не гоним. Живите, – говорит Нина. – Кто не гонит, а кто и гонит. – Женихи-то есть, Вера Платоновна? – спрашивает Ира. – Давай лук, – я тороплю. – Попробуйте рыбки, – Сабурова угощает. – Женихов полно. Зятья нужны. Чего мои девки в этих дискотеках делают – не знаю. Я бы давно замуж выскочила. – Молодежь сейчас хочет красиво жить, – изрекает Виктория Львовна. – Ну! – говорит Сабурова. Непонятно – соглашается или возражает. Мы загружаем лук в керамические горшочки. Появляется Румянцев. Уже неделю шатается по филиалу, как привидение, место ищет. Так ему и надо! – Заходи, Петя, не стесняйся! Хочешь корюшки? – Сабурова расцветает в улыбке. – Заходи, садись… Он заходит. Она усаживает его за своим кухонным столом. Накладывает корюшки в тарелку. Вот и попался зять на приманку! – Спасибо, ну что вы, – скромно отказывается, но не тут-то было. Начинает есть. – Петр Васильевич, а как поживает программа обработки анкет социально-психологических исследований? – интересуюсь. – Погоди! Дай поесть, – машет на меня Сабурова. – Люсенька, я вам вручную обработаю. Я уже начала, – говорит Виктория Львовна. – Для меня это удовольствие – вспомнить расчетные работы. Я ведь бухгалтер, – поясняет она Румянцеву. – Виктория Львовна, а что там дальше в квартире? – Румянцев показывает рукой куда-то влево. – Нет ли там свободной комнаты? Мне сидеть негде. – Сиди у меня. А что? – сразу подхватывает Сабурова. – Девки мои обе работают сутки через трое. Дома всегда только одна… Они у меня дежурные в гостинице… Сиди себе. Места много. Можешь даже полежать… – Петр Васильевич… – предостерегающе качает головой Виктория Львовна. – Чего? Чего Петр Васильевич? Человеку работать негде. Должны мы помочь как соседи? По-соседски надо жить… Ешьте, ешьте… Стол приготовлю… – Соглашайтесь, Румянцев, – говорю я. – Спасибо… Я… Я сначала поищу там… Хорошо? – он обескуражен. – Поищи, – жестко говорит Сабурова. – Только не заходи далеко. Заблудишься. – Петр Васильевич, там теперь опасно, – кивает Виктория. – И темно, – пугаю я. – Фонарика нету? – спрашивает первопроходец. – Свечка есть, – Сабурова дает ему свечу. Он зажигает и неуверенно удаляется. Виктория Львовна осеняет его крестом. Мы сгрудились в дверях и долго смотрели ему вслед – как он уходил со свечой по темному коридору, пока огонек не пропал. РУМЯНЦЕВ: Действительно страшно. Сначала на меня упал таз со стены. Я его не заметил и задел плечом. Но это полбеды. Коридор раздвоился, я пошел по левому. Темно, тени пляшут, и откуда-то раздаются странные звуки, будто выбивают пыль из подушки. Наткнулся на ванну. Прямо посреди коридора стоит ванна. Наклонился со свечой. В ванне множество рапир для фехтования. Уже ничему не удивляюсь. Прошел несколько шагов и уперся в кирпичную стену от пола до потолка. Приложил к ней ухо. По-прежнему выбивают подушку. Повернул, дошел до развилки, начал обследовать правый коридор. Звуки отчетливее. Вдруг что-то забелело в темноте. Что-то живое. Приблизился, поднес свечку… – Ой! – крикнул детский голос, и я получил колоссальный удар в нос чем-то плотным и мягким. Упал, заорав от страха. Свеча погасла, вылетев из руки. – Кто здесь? – спрашиваю, дрожа. – А ты кто? – детский голос из темноты. – Я Румянцев, – отвечаю совершенно по-идиотски. – А я Саша… – Что ты тут делаешь, Саша? – спрашиваю я, ползая по полу и ища обломок свечи. – Я наказан. – Нет, это я наказан, – бормочу. – Говорили – не ходи… Вдруг открывается сбоку дверь, освещая часть коридора и фигурку мальчика лет десяти в огромных боксерских перчатка, трусах и майке. В проеме показывается какой-то бородач. Борода светится по краям. Бородач пытается вглядеться в темноту. – Что здесь такое? – Дяденька упал, – говорит маленький боксер. ГОРГОНА МИХАЙЛОВНА: Когда ушел Румянцев, я сразу решила поставить вопрос перед Сергеем Ефимовичем. Дальше так продолжаться не может. Сергей Ефимович либеральничает. Нужна жесткая рука. Я раскрыла блокнот. – Сергей Ефимович, тут у меня данные о дисциплине. Она падает. – Куда? – спросил Сергей Ефимович. – Откровенно говоря, падать ей уже некуда. Вот смотрите. За последнюю неделю Людмила Сергеевна трижды принимала ванну в рабочее время… – Чистоплотная женщина, – заметил Сергей Ефимович. – Каждый день опаздывает. Ирина и Нина осваивают французскую кухню. Ксения Дмитриевна занимается макраме… – Чем? – Макраме. Вяжет узлы под руководством Виктории Львовны. Бусиков стирает пеленки. – Бусиков – добрый человек. Я всегда говорил. – Пока мы не выселим соседей и не закроем кухню и ванную комнату, дисциплины не будет. Пора обращаться в милицию. – Негуманно, Горгона Михайловна… Было решение исполкома о передаче нам жилой площади и о расселении жильцов. Они потихоньку уезжают. Вольтер, например, давно уехал, – он обернулся на бюст. – Но ведь нужны какие-то меры. Представьте себе, в прежние времена… – О, в прежние времена… – протянул Сергей Ефимович. – За ванну в рабочее время судили! – Не преувеличивайте, Горгона Михайловна. Увольняли, это было. По собственному желанию. – Ну, хотя бы. Хотя бы… А мы? – А что, если отключить горячую воду, – придумал начальник. – Жильцы не дадут. У Катюши ребенок. – М-да… Впрочем, с горячей водой лучше. И кухня не помеха, если разумно… – Так о чем же и я говорю. Если разумно. – Может быть, разрешим ванну в обеденный перерыв? – предложил Сергей Ефимович. – А обед? – И обед в обеденный перерыв. – А макраме? Пеленки? – Вы правы, обеденного перерыва может не хватить. А увеличивать рабочий день нам трудовое законодательство не позволит. Сергей Ефимович прошелся по кабинету, подошел к Вольтеру. – Вот так, брат Вольтер! Это почище твоей «Божественной комедии». Внезапно щелкнул селектор, и голос Людмилы Сергеевны спросил: – Сергей Ефимович, вы луковый суп будете? Сергей Ефимович виновато взглянул на меня, подошел к микрофону и сказал: |