Онлайн книга «Фигня»
|
– Да если бы я знал что их две, я бы в другую гостиницу поселился! Не виноват я, что они такие одинаковые! – он канючит. – Что же вы друг дружке не говорили, что у вас Нодари этот? – спрашиваю у дочерей. – Нет, мы не делимся, – Валька гордо. – У нас у каждой своя личная жизнь! – Галька. – Да какая ж она своя, ежели общая! – взрываюсь. – Всем делиться – времени не хватит, – Валька возражает. – Ладно. Любишь ее? – спрашиваю прямо у этого Нодари. – Люблю! – очень пылко. – Кого? – Ну, кого, кого! Ее, дочь мою. Переводит глаза с одной на другую. Вижу, выбрать не может. – Смотри, на обеих заставлю жениться, – я пригрозила. – Я не мусульманин, – хмуро. – Как в длительные командировки ездить – так мусульманин, а как жениться – так нет! – Давайте, что ли, выпьем? – Валька робко. Галька налила. Подняли бокалы. – За встречу, – Галька предложила. – Со свиданьицем! – я чокнулась с зятьком. ГОРГОНА МИХАЙЛОВНА: Как только Анна Семеновна доложила мне о сложившейся ситуации, я сразу поняла – чем она грозит филиалу. Аморалка – везде аморалка. Пятно непременно падет на филиал. Надо было срочно что-то предпринимать. Я выглянула из кабинета в прихожу и позвала: – Петр Васильевич, зайдите ко мне, пожалуйста. Он поднялся, пошел. Я прикрыла дверь кабинета, усадила его на стул. – Петр Васильевич… Как идет работа? – Нормально, Горгона Михайловна. Заканчиваю программу оптимизации людских ресурсов по критерию минимальной загруженности непроизводительными работами… – Понятно. А в прихожей вам как? Не дует? – Нет, ничего. Вот только куда мы вычислительную машину будем ставить? Скоро обещают отгрузить… – Да, проблема… А почему вы ушли из отдела Сабуровой? – По личным мотивам, – отвечает. – Петр Васильевич, вы уже, вероятно, поняли, что у нас не бывает личных мотивов. Специфика нашего филиала такова, что у нас все мотивы – общественные… – Что вы хотите этим сказать? – он насторожился. – Я хочу сказать, что поползли нехорошие слухи. Говорят даже в главном здании. Намекают на ваши отношения с сестрами Сабуровыми. – Так все же разъяснилось! – он радостно отвечает. – Это не я! Это один грузин. – Разъяснилось только на половину, – сказала я скорбно. – Грузин действительно один. А сестер двое. – Ну, а я здесь причем? – При том, что вы могли бы взять на себя половину ответственности и тем очень помочь филиалу. – Ни за что! – Петр Васильевич, ну что вам стоит. Поймите, это продиктовано исключительно производственной необходимостью. Вы оформите брак, Сабуровых наконец расселят, и мы сможем поставить у них в отделе вычислительную машину. – Ловко! – он задумался. – Решайтесь, я очень вас прошу. Иначе пятно на филиал. Знаете, разбирать не будут – жильцы они или дельцы. Аморалка есть аморалка. В конце концов, мы же не требуем, чтобы на всю жизнь. На часть жизни… – Но это как бы обман… – он уже сомневался. – Нет, не обман. Вы же с ними танцевали. Все видели… И в «эрудит» играли. Это почти любовь… Решайтесь, Петр Васильевич. Бусиков тоже женится. За компанию все легче… Я вас от имени месткома прошу. – Хорошо. Если от месткома… – Ну вот и прекрасно. И свадьба за счет профсоюза, об этом вы не волнуйтесь! РУМЯНЦЕВ: Вот так без меня меня женили. Я вышел от Горгоны, чуть пошатываясь. Что ж, назвался груздем… Я постучал к Сабуровым. – Входите! Вошел. Они сидят за столом. Не поймешь – то ли поминки, то ли помолвка. – Вера Платоновна, – сказал я с порога, – я прошу руки вашей дочери. Это их слегка ошарашило. Сабурова первая пришла в себя и, кажется, все усекла правильно. – Которой же, Петя? – ласково спросила. – Любой. Мне все равно. Нодари вскочил, изображая то ли ревность, то ли восторг. Схватил меня за грудки. А мне действительно все равно. Какое-то равнодушие навалилось. – Да как вы смеете?! Я их люблю! – И я их люблю. Я всех люблю. – Парни, кончайте петушиться, – сказала Сабурова. – Вы теперь свояки. Я согласна отдать вам дочерей. Сами решите – кому какая. – А мы… – пискнула Валечка. – Молчать! Раньше нужно было думать! Индивидуальность надо иметь! – загремела Сабурова. – Пойдем выйдем, – предложил мне Нодари. Мы вышли в прихожую, закурили. – Давай честно, – сказал Нодари и, вынув из коробка две спички, сломал одну из них. Потом он спрятал обе спички в кулаке, на миг отвернувшись от меня, и сказал: – Выбирай ты. Мне – что останется. Длинная – Валечка. Я вытянул спичку за головку. – Длинная, – сказал Нодари. И мы обнялись с ним, как свояки. ЛЮСЯ: Что на кухне сегодня делается – не передать! Свадьба есть свадьба. Да не простая, а тройная. Пока молодые с Горгоной и Сабуровой во дворце, остальные женщины филиала готовят обед. Режем салаты, заправляем – все празднично одеты, в белоснежных передниках. – Нина, поливай майонезом, – командую. – Сколько осталось? Опаздывают уже, – это Ирка. – Сейчас приедут. Виктория Львовна, посмотрите жаркое. Нина демонстрирует убранный салат. – Девочки, посмотрите! – Все-таки профсоюз у нас – что надо! – Ирка в восхищении. – Девушки, учтите – следующие вы, – говорит Ксения Дмитриевна. – Только не сразу, в следующем квартале, – уточняю я. Я подхватываю блюдо с мясным ассорти и иду к столу. Стол накрыт в кабинете шефа и прихожей. Обе створки двери кабинета распахнуты, так что он образует с прихожей один зал. Длинный стол тянется от письменного стола шефа, накрытого скатертью, до места Анны Семеновны. Она тоже при параде, пуговицы сияют. На столе уже все готово – закуски, шампанское. Звонок в дверь. – Они! – я мигом стаскиваю передник, поправляю прическу. Анна Семеновна отпирает. На пороге – академик по Гомеру, за ним на лестнице – две фигуры с каким-то большим свертком. – Здравствуйте! – он входит в филиал. |