Онлайн книга «Фигня»
|
– Здравствуйте, – говорит Бусиков. – Можно присоединиться? – спрашивает Василий. – Ты еще тут?! – я не выдерживаю. – Я еще тут, – он покорно кивает. – Посторонний… – слышу голос Горгоны. – Да какой же я посторонний? Моя жена здесь работает и живет! Лейтенант решительно встает, оправляет китель. По-моему, он даже рад появлению Василия. Можно с достоинством смыться. – Гражданин, пройдемте! – Вы все тут заодно… Ладно… Слава, чего стоишь?! – Василий пытается сопротивляться. – Не трогайте его, он мой гость! – кричит Бусиков. Общее смятение и возня. Рабочие снимают бюст Гомера и несут к выходу. Участковый выталкивает Василия за дверь. Бусиков защищает его, но Катька, вскочив, удерживает Бусикова. Митька в коляске орет. И все орут. – Прошу очистить помещение! – это милиционер. – За что?! – Бусиков. – Товарищи, собрание продолжается! – Горгона. – Люська, домой лучше не приходи! – снова Василий. – Она прекрасная, порядочная женщина! – это Виктория Львовна. – Поберегись! – один из рабочих. – Товарищи, пропустите Гомера, – просит академик. Клубок выкатывается в прихожую: Васька, милиционер, Бусиков, Катюша. Следом с жутким напряжением несут мраморного Гомера. Литературовед задерживается в дверях. – Извините за беспокойство. Всего вам доброго. – Заходите, Павел Ермолаевич, – любезно говорит шеф. – Благодарю… Жаль, что я столь поспешно выехал. У вас тут весело. – Бюстик заменить вы обещали, – шеф указывает на пустой пьедестал. – Он у нас на балансе. Материальная ценность. – Непременно, – кивает академик. Он выходит. Крики в прихожей затихают. Все снова рассаживаются. Горгона пытается успокоить Митьку. – Переходим ко второму вопросу, – говорит шеф. – Обязательства филиала на третий квартал. Кто желает выступить? – Я желаю! – Нина с вызовом поднимает руку. БУСИКОВ: Милиционер увел Василия, выплыл из квартиры Гомер, раскланялся профессор. Напоследок поцеловал ручку Катеньке. Мы остались вдвоем, не считая Анны Семеновны. Посмотрели друг на друга. – Митенька плачет. Надо соску, – сказала Катя. – Всем соски надо. Разорались, – проворчала Анна Семеновна. Катенька бросилась в свою комнату за соской. Я за ней. Она вбежала к себе, оставив дверь открытой. Я вошел следом, стою в дверях. Она ищет соску. – Господи, да где же она?! – не смотрит на меня. Наконец нашла. Спешит обратно. – Пойдем, пойдем… – лихорадочно. – Он уже не плачет. Слышишь? Она остановилась. Стоим в коридоре у ее двери, близко-близко друг к другу. Анна Семеновна нас не видит из-за угла. Я обнял Катеньку и поцеловал. Она стоит, не шелохнувшись. А мне так хорошо стало, легко… Даже какой-то нежный звон в ушах образовался. Целую ее в шею. – Ой, – она вздрогнула. – Что? – я поднял лицо. – Смотри! – показывает мне за спину. Я обернулся. Гляжу, в глубине коридора двое пацанов в белых костюмах и масках – фехтуют! И звон рапир, который я принял за Бог знает что. – А ну кыш! Кыш отсюда! – из-за угла выскочила Анна Семеновна. Мы с Катей отпрянули друг от друга. Мальчишки скрылись. – Уж не впервой, – сказала вахтерша. – Ой, не к добру. Мы пошли обратно. Не успели дойти, как двери раскрываются, из кабинета наши расходятся со стульями. Собрание кончилось. Все почему-то довольны. Горгона коляску везет. Катенька ее подхватила – и к себе. – Спасибо, Горгона Михайловна… – Чем кончилось? – спрашиваю у наших девушек. – Победа! Сергей Ефимович согласился съездить в Сибирь. Хочет разузнать про отрасль, – ответила Нина. И сам шеф показался из кабинета. Пышет энергией. – Слава, подготовьте структуру управления для командировки. И схему АСУ. – Будет сделано. Все какие-то празднично-потерянные. Еще бы! Шеф едет осваивать отрасль. Хочется его обнять. Вот и Сабурова выходит из своей комнаты, несет валенки, вставленные один в другой. Валенки добротные, на войлочной подошве, задник кожей обшит. – Это вам, Сергей Ефимович. Как-никак в Сибирь едете, – протягивает валенки шефу. – Спасибо… Но… сейчас лето. – У нас лето, а там еще неизвестно что. Берите. От мужа остались. – Ну, спасибо. Он у вас охотником был. – Ага, охотником… До баб, – Сабурова отвечает. – Товарищи, обед стынет! – Людмила Сергеевна кричит из кухни. Народ потянулся обедать, а я в кабинет шефа заскочил. Схватил урну для голосования – и в мастерскую. Дверь за собою прикрыл, размотал проволочку, что крышку держала, и вытряхнул содержимое прямо на схему управленческой структуры. На ватман упали пять женских заколок, причем, одна старинная, костяная. ЛЮСЯ: Шеф уехал, благодать! Теперь по утрам у нас аэробика до упаду. Ирина, Нина и я – в первом ряду, а сзади – Ксения Дмитриевна и Катька, пока Бусиков с Митенькой сидит. Горгона не участвует, но мы знаем, что она у себя в кабинете тайком пляшет. Сабурова на стремянке протирает верхнюю часть зеркала, в котором мы все отражаемся. – Вера Платоновна, а чего ж дочки не идут? – спрашивает Ксения. – Приболели. – Приболели… – ворчит Анна Сергеевна. – Сказала бы по-простому: в положении они. Что ж мы – не видим? Свои же люди. Сабурова чуть не грохается со стремянки. – Чего?! – Чего слышала. Сабурова медленно-медленно, так что даже страшно становится, спускается со стремянки, подходит к Анне Семеновне. – Точно говоришь, Семеновна? – У меня глаз – ватерпас. – Обе? – Обе, Платоновна, обе. Сабурова поворачивается и идет к себе с тряпкой в руках. Мы начинаем расползаться. Ирка выключила музыку. Сабурова рвет на себя дверь и исчезает за нею. Мы прячемся в своей лаборатории, но от двери не отходим – прислушиваемся… РУМЯНЦЕВ: Сабурова вошла и смотрит на нас. А мы с Валей и Галей играем в «эрудит». Сегодня обе девушки дома и им, как всегда, скучно. От карт я наотрез отказался, прививаю им интеллектуальные наклонности. – «Пыха» – есть такое слово? – спрашивает Валя. |