Онлайн книга «Фигня»
|
– Ну, не скажите, Андрей Константинович, – отвечал старик. – Что не летаем – тоже обидно. Времени жалко, сил… – И ведь каждый раз надеемся улететь, заметьте! Сколько раз себе говорил: все, баста! Езжу только поездом!.. – И каждый раз надежда перевешивала. Вдруг что-то изменилось? – А при Силине был все-таки порядок, – заметил старик. – И порядок был, и вера была, в этом я с ваш согласен. Но безопасности полетов все же не было… – Да, рисковали, – согласился старик. – Однако, было за что рисковать. Теперь же не рискуем, поскольку не летаем. Вот какой парадокс! – Я вам честно скажу, Максим Петрович. Лично я готов здесь дневать и ночевать. Готов неделями дожидаться рейса. Но скажите мне прямо и честно: нет горючего. Или там экипаж не готов. Рейс состоится в следующем квартале. Так ведь?.. Нет, ссылаются на погоду. Погода, видишь, виновата! – Правду сказать, – еще полдела, – заметил старик. – Правду сделать надо. – Конечно! А что у нас? Объявляют регистрацию, а не верят сами, что рейс состоится. И пассажиры, естественно, не верят… В прошлом месяце продали билеты на фиктивный рейс до Киева. Я на нем летел. То есть, не летел… Приехал в аэропорт, прошел регистрацию, сел в самолет… Представляете: сел в самолет! Каково фарисейство! Продержали нас на старте с включенными моторами полчаса, потом отвезли назад, вернули деньги за билеты… А самолет этот, как я потом узнал, вовсе к полету не предназначен. Он для тренировок на земле, у него двигатели от мотоцикла. Только шумят. Имитируют полетную обстановку… Оказывается, затыкали квартальный план по реализации билетов и по возврату тоже. Разом две единицы и закрыли… – И все ведь знают это, – сказал старик. – Знают и берут билеты! Вот в чем ужас… Теперь говорят: Горохов… – Афанасьев, – сказал старик. – А я слышал – Горохов. – Хрен редьки не слаще. Хотя, если Горохов, то шансы улететь есть. Правда, небольшие. Я его давно знаю, опытный руководитель, – рассказывал старик. – Методы у него авральные, надо прямо сказать. Но если захочет, пару рейсов в неделю организовать может. Если сильно захочет. – А Афанасьев? – спросил интеллигент. – Этот осторожен. Всего боится. Думаю, при нем летать вовсе не будем, – прямо сказал старик. – Почему же вы домой не ушли? Если Афанасьев? – не понял молодой. – Ну, Афанасьев тоже не вечен. Кругом перемены. Хочется надеяться… Скольких я на своем веку пережил… Силин, Прокопенко, Гуляев, Толмачев… – начал перечислять старик. – Вы много летали… – уважительно произнес интеллигент. – Два раза, – кивнул старик. – Два раза мне удалось улететь из этого аэропорта. Один раз при Силине и еще один раз при Толмачеве. Правда, случайно… По радио объявили: «Вниманию пассажиров, вылетающих рейсом 4214 до Иркутска. Ваш вылет задерживается на два часа по метеоусловиям». – Ну вот… – удовлетворенно улыбнулся старик. Туркин с коробкой и корзиной плелся по пустому служебному коридору, безнадежно повторяя: «Кис-кис-кис…» Проходя мимо фаянсовой белой урны, он вдруг остановился, с раздражением взглянул на коробку и тут же, разорвав ее на куски, запихнул остатки в урну. Затем последовал дальше, повторяя все то же. Афанасьев собрал молодых диспетчеров в комнате отдыха рядом с диспетчерским залом. Он усадил их за столик, сам уселся напротив и, испытующе оглядев подчиненных, начал: – Ребятки, обстановка сильно осложнилась. Если Сакович не врет, мне завтра принимать аэропорт. Но аэропорт к этому не готов. – Не волнуйтесь, Игорь Дмитриевич. Все будет о’кей, – сказал Миша. – Тебе легко говорить. Придет новый руководитель полетов, начнет рейсы принимать, а отдуваться мне… – А вы назначьте такого, чтобы можно было опереться, – посоветовал Саша. Афанасьев обвел их взглядом. – Я ведь из вас назначу, ребятки, – сказал он тихо. Саша и Миша потупились. – Ага, не хотите! – оказал Афанасьев. – Я хочу, – застенчиво сказал Леша. Афанасьев с сомнением посмотрел на него. – А кто чуть не посадил ташкентский рейс? – Исправится, – вступился за товарища Миша. – С кем не бывает, – cказал Саша. – Смотри, Алексей! Ты ведь знаешь – я рейсы не принимаю, потому, что обратно им не улететь. Горючего нет и не предвидится. Я бы с радостью. – Да я понимаю… – пробормотал Алексей. Лыжница Зоя Сергеевна в это время с интересом прогуливалась по пустому диспетчерскому залу, разглядывала приборы. Светились голубым светом индикаторы. Внезапно запищало за пультом. Она подошла туда. Голос из динамика сквозь шорохи и трески сказал: – «Аэропорт! Я рейс 4412 из Риги. Прошу посадки». – Пожалуйста, – сказала Зоя Сергеевна. – «Не понял. Повторите». – Садитесь, садитесь… – «Дайте координаты». – Не могу. Я здесь случайно, – сказала она. – «Вечно в этом аэропорту что-нибудь не так! Сажусь визуально!» – сказал голос пилота. – Счастливо! – улыбнулась Зоя Сергеевна. Афанасьев выглянул из комнаты отдыха. – С кем вы там разговариваете? – спросил он. – Кажется, с самолетом. – С каким? – Из Риги. – Ну? – Садится он, – смутилась Зоя Сергеевна. – Как садится?! – Афанасьев бросился к микрофону. – Рейс 4412! Посадку запрещаю! Как поняли? – «Поздно! Снижаюсь!» – ответил пилот. Афанасьев в панике выбежал из зала. Диспетчер Леша и стюардесса Надя шли, прогуливаясь, по заснеженному полю аэродрома, как вдруг мимо них промчалась машина руководителя полетов. Афанасьев сидел рядом с водителем и что-то говорил в микрофон с озабоченным видом. – ЧП, что ли? – спросил Леша. – Какое у нас ЧП? – возразила Надя. – Наверное, опять кто-то гуляет по полосе. Они пошли молча, взявшись за руки. – А не боишься? – спросила Надя. – Не боюсь. Хочу принимать рейсы. Душа болит, стыдно… – сказал Леша. – Все уже привыкли, – сказала она. – А я нет. И не привыкну. Я диспетчер. Я должен принимать и выпускать самолеты. Летают же в Ленинграде, в Москве… А мы что – не можем?.. – Не хотим, – сказала она. – А я хочу. – Тогда мы совсем перестанем видеться, – сказала Надя. – Ты будешь сидеть за индикатором, а я буду летать, летать, летать… |