Онлайн книга «Отрок московский»
|
– Неохота мне с тобой спорить, – пожал плечами Никита. – Голову вам Михаил заморочил. Юрий Данилович – старший внук Александра Невского. – А Михаил – сын Ярослава, брата Александрова. Или ты не знаешь? Кто княжил во Владимире после смерти Невского? Ярослав Ярославич. И Михаил в роду Рюриковичей старше Юрия… Ну да ладно. Живы будем, еще вернемся к этому разговору. А сейчас недосуг. Гляди, витебчане нас уже с подворья готовы взашей гнать. А друзья твои зевают стоят. Ты свободен. Иди куда хочешь… – Спасибо! – в третий раз поклонился ученик Горазда, проклиная в душе судьбу, сделавшую их с Семеном если не врагами, то соперниками. – Друзья твои тоже идти могут, – боярин повернулся к литвину. – Так ведь, Вилкас из-под Крево? Пойдешь с Никитой? – Так… – прогудел тот, отводя глаза. – Ты уж не взыщи, Акинфович… – Да чего уж там. Дружба дорогого стоит, когда она настоящая. – Семен улыбнулся. – А сейчас на постоялый двор к нам милости прошу. Оголодал небось в заточении? Они распрощались с Фролом Силычем, слушавшим их словесную перепалку не без удовольствия. И зашагали прочь из Верхнего замка. Никто их не задерживал – видно, витебских стражников предупредили загодя. Никита с наслаждением вдыхал морозный воздух. Нет, все-таки свобода – это счастье, как ни крути. Ехать куда вздумается, говорить с кем захочется… Даже если не ехать – коней-то все равно нет, – а пеше шагать. И на пустое брюхо с дорогой душой отправишься, а тут еще и покормить обещают. Правда, ученик Горазда немного сомневался – стоит ли принимать приглашение тверичей. По старинному русскому обычаю, преломив хлеб с человеком, нельзя считать его врагом. А вдруг придется рубиться с Семеном и его дружинниками? Пускай не сейчас, а позже, в Силезии или Польше… Но, с другой стороны, воспринимать Семена Акинфовича как недруга он не мог. Вот отец его, боярин Шуба, при первом же знакомстве показался противным донельзя. Вначале угрожал учителю, кичась службой у князя Михаила, потом заискивать стал, подкупить пытался. «А что было бы, – подумал вдруг Никита, – если бы Горазд принял предложение Акинфа Гавриловича? Уж во всяком случае, большей части невзгод, выпавших на мою долю, можно было бы миновать. Ехал бы сейчас с Семеном стремя в стремя, прикидывал бы, как половчее завладеть сокровищами крыжаков… Может, и течи довелось бы омочить в крови москвичей. Зато тогда я не познакомился бы с Уланом и Вилкасом, с Малом и Василисой…» – А как думаешь, добрый молодец, красну девицу свою выручать? – словно подслушал его мысли боярин. – Какую? – делано удивился Никита. – Василису свет Александровну. Парень бросил быстрый взгляд на друзей. Проболтались! Совсем языки за зубами держать разучились! Да! Вилкас тут и ни при чем. Он не мог знать, с кем Никита и Улан из Смоленска бежали. Значит, татарин виноват! Вот морда косоглазая! Погоди мне, отвяжется тверич, я тебе таких пропишу… – Улан не виноват! – сказал литвин. «Они что, взялись мои мысли сегодня читать? Вот еще чародеи недоделанные!» – Да ты так зыркаешь на него, будто живьем сожрать готовишься! – Мы на дороге Илью Приснославича по прозвищу Лют повстречали, – пояснил Семен. – Вижу по глазам – знакомо тебе и имя его, и прозвище. – Знакомо, – кивнул Никита. – Вот он и рассказал, что вы из Смоленска не просто так убежали, а княжну прихватили. – Никого мы не прихватывали! Она сама увязалась… – А ты думаешь, Александр Глебович разбираться станет, кто за кем увязался? Вы за ней или она за вами? Отряды смоленских дружинников по дорогам рыщут и всех проверяют. Мое дело предупредить – приметы ваши скоро всем известны станут. От Москвы до Литвы, от Киева до Новгорода. – Мы-то тут при чем? – растерянно проговорил Улан-мэрген. – Вот воеводе Люту и расскажешь. А то и заплечникам княжеским. Никита нахмурился. К чему это ведет тверич? Вроде бы по доброте душевной предупреждает… А с другой стороны, разве ему не выгодно их в сторону с пути направить для благой якобы цели? Небось тогда и ему полегче в Силезии придется. Эх, если бы кто посоветовал, что делать… Кто-нибудь мудрый и рассудительный. Учитель. Или Олекса Ратшич. Или старый Любомир… – Ты извини, Семен Акинфович, – проговорил парень, старательно скрывая неуверенность. – Прости меня. Я тебе, конечно, благодарен, слов нет. Но нам с друзьями посоветоваться надо. Как дальше быть, что делать. Боярин понял с полуслова. Дважды повторять не пришлось. – Само собой. Советуйтесь. Только не забывайте, что я вас покормить обещался. Вилкас знает, где меня найти. Он усмехнулся, коротко поклонился и, развернувшись на каблуках, решительно зашагал по узкой витебской улочке. Проводив взглядом широкую спину Семена, Никита повернулся к татарину с литвином. – И что делать будем, други? – Да пошла она, Василиса эта! – немедленно отозвался Улан. – Волос долгий – ум короткий. Баатур без коня не может, а без бабы… Тьфу! – А разве достойно мужчины бросать в беде слабого? – немедленно возразил Вилкас. – Это она-то слабая! Эге! Как же! Андраш еще наплачется, когда эта змея ужалит его! – Злой ты! – покачал головой литвин. – Я вот о другом думаю. – О чем же? – Как мы втроем на одном коне поедем дальше? – Вот! – Улан аж подпрыгнул. – За купцом тоже не сильно погонишься на своих двоих. Никита вздохнул. – Думать надо. Прикидывать. Татарин отвернулся с обиженным видом. Уж он точно все для себя решил. Вилкас почесал в затылке, сдвигая мохнатую шапку на брови. И вдруг лицо его озарилось. – О! Никита! Чуть не забыл… Держи! Он выудил из-за пазухи тряпичную куклу и с улыбкой протянул ее Никите. – Твоя? – Моя! Парень схватил игрушку, прижал ее к груди. Живой еще домовик или нет? – А ты хитер, – подмигнул Вилкас. – Какой оберег раздобыл! – Какой? – Ну уж не знаю… Только мне показалось, что каукас у тебя там прячется. – Кто? – Каукас… Ну, домовой по-вашему. Дед мой так его называл. А бабка говорила – каукас. Он мне подсказал, что тебя под Витебском искать надо. «Вот спасибо, дедушко… – подумал ученик Горазда. – Может, ты еще подскажешь, как дальше быть? Искать Василису или на закат скакать, боярину Емельяну вдогон?» Он с надеждой глянул на куклу. Но домовой молчал. Будто давал понять, что есть в жизни каждого человека поступки, на которые он должен решиться сам, без посторонней помощи и подсказок. |