Онлайн книга «Джентльмены удачи»
|
– Нары! – поправил Славин. – Вы должны занять лучшее место. – А какое здесь лучшее? – Я же вам говорил – возле окна! Вот здесь… – Но тут чьи-то вещи. – Сбросьте на пол. А хозяин придет, вот тут-то вы ему и скажете: «Канай отсюда, рога поотшибаю…» Помните? – Помню, – с тоской сказал Трошкин. Во дворе ударили в рельс. – Ну все! – заторопился Славин. – Сейчас они вернутся с работы. – Оглядев в последний раз Трошкина, он пригладил ему челку и пошел из камеры, но возле двери остановился. – Если начнут бить – стучите в дверь… Оставшись один, Трошкин снял чужие вещи с нар и аккуратно сложил на полу. Стянув рубашку, он сел на нары, закрыл глаза и стал шептать, как молитву: – Ограбление – гоп-стоп. Сидеть в тюрьме – чалиться. Хороший человек – зараза… В коридоре послышались топот, голоса. Загремел засов, дверь распахнулась, и в камеру ввалились заключенные. И тут Косой и Хмырь застыли: на нарах возле окна, скрестив руки и ноги, неподвижный и величественный, как языческий бог, сидел их великий кормчий – Доцент! Рубашки на нем не было, и все – и руки, и грудь, и спина были синими от наколок. Трошкин грозно смотрел на жуликов, выискивая среди них знакомые по фотографиям лица Ермакова и Шереметьева. От группы отделился хозяин койки, широкоплечий носатый мужик со сказочным именем Али-Баба. – Эй, ты! Ты зачем мои вещи выбросил?! – Ты… это… того… – забормотал Трошкин, к ужасу своему обнаружив, что забыл все нужные слова и выражения. – Чего – «того»? – наступал Али-Баба. – Не безобразничай, вот чего… – Это ж Доцент!! – вскричал Косой очень своевременно, а Хмырь кинулся на Али-Бабу. – А ну канай отсюда!.. – Канай! – обрадованно закричал Трошкин, вспомнив нужный термин. – Канай отсюда, падла, паршивец, а то рога поотшибаю! Так, что ни одна шалава, маруха, чувиха не узнает!! Всю жизнь на лекарства работать будешь, Навуходоносор! – Так бы и сказал… – проворчал Али-Баба и поплелся в угол. Трошкин слез с нар и небрежно протянул Косому и Хмырю свои вялые пальцы. – Мальчик, – раздался вдруг сиплый голос, – а вам не кажется, что ваше место у параши?.. Трошкин медленно и нехотя обернулся. Перед ним шагах в десяти стоял здоровенный рябой детина со шрамом через все лицо. – Это Никола Питерский, – шепотом предупредил Трошкина Хмырь. – Пахан. Вор в авторитете. Заключенные замерли в напряженном ожидании. – Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ я загубил!! – вдруг завопил Трошкин. Подпрыгнув, он изогнулся, как кот, и двинулся на Николу Питерского… – Ну ты чего, чего… – забеспокоился Никола, пятясь к двери. – Р-р-р-р! – свирепо зарычал Трошкин так, как рычал в детском саду, когда изображал волка, и снова подпрыгнул, выкинул вперед два пальца на уровне глаз жертвы. – Р-р-р! – Помогите! – заорал Никола, его нервы не выдержали, и он отчаянно забарабанил в дверь локтями и пятками. – Спасите! Хулиганы зрения лишают!! И в ту же секунду распахнулась дверь: за нею стояло все тюремное начальство во главе с Бейсембаевым. Майор сразу понял расстановку сил… – Извините… – вежливо сказал он ко всеобщему изумлению жуликов и удалился, осторожно прикрыв за собой дверь. В камере ярко горела электрическая лампочка. Заключенные спали. Трошкин сел на своей постели. – Эй, Косой! – тихо позвал он и потолкал спящего Косого в бок. – А-а-а! – завопил Косой, просыпаясь и затравленно оглядываясь. Но, увидев вокруг себя родную обстановку, успокоился. – Чего? – недовольно спросил он. – Спокойно! – грозно предупредил Трошкин. – Куда шлем дел, лишенец? А? Проснулся и Хмырь. Тоже сел на своей койке. – Я? – удивился Косой. – Он же у тебя был! – Да? А тогда куда я его дел? – А я откуда знаю! – Пасть разорву! – Да ты что, Доцент, – вступился за Косого Хмырь. – Откуда ж ему знать, где шлем? Ты его все время в сумке носил – как уходил с сумкой, так и приходил с сумкой. А когда нас взяли, там, оказалось, его и нет. Трошкин задумался. – Сам потерял куда-то, – обиженно сказал Косой. – И сразу – Косой. Как чуть что, так Косой, Косой… – Ты что, не помнишь, что ли? – спросил Трошкина Хмырь. – В том-то и дело, – озадаченно сказал Трошкин, понимая всю серьезность полученной информации. – В поезде я с полки упал башкой вниз. Вот тут помню, – он постучал по правой стороне головы, – а тут ни черта! – Он постучал по левой. Косой с интересом посмотрел на ту половину, которая ни черта. – Побожись! – сказал он. – Вот век мне воли не видать! – побожился Трошкин. – Как шлем взяли – помню, как в Москву ехали, помню, суд помню, а в середине – как отрезало! – Так не бывает! – не поверил Хмырь. – Тут помню, там не помню… – Бывает! – неожиданно поддержал Трошкина Косой. – Я вот тоже раз надрался, проснулся в милиции – ничего не помню! Ну, думаю… – Да подожди ты! – оборвал его Хмырь. Приблизившись к Трошкину, он умоляюще заговорил: – Послушай, Доцент! Вот ты меня мало знаешь, так у людей спроси – я вор честный. Скажи, где шлем! Мы тебе твою долю всю сохраним – век воли не видать – всю до копеечки!.. – Значит, и вы не знаете… – огорчился Трошкин. – Как же мы его найдем?.. – задумчиво проговорил он. – И как в Москву приехали, не помнишь? – с любопытством спросил Косой. – А что в Москве? – заинтересовался Трошкин. – Поселились в каком-то курятнике. – Косой сел напротив и для убедительности показал руками, какой был курятник. – Ну а потом? – Дядя к тебе какой-то приезжал, во дворе вы с ним толковали. – Чей дядя? – оживился Трошкин. – Ты говорил: гардеробщиком он в театре Большом… – А дальше? – К барыге ездили. – Куда? – На бульвар, где машины ходят. – Косой показал, как ходят машины. – Какой бульвар? – Адреса не назову, а так помню… – Слушайте – заткнитесь, пожалуйста! – попросил из другого угла камеры Али-Баба. – Устроили тут ромашку: помню, не помню… Дайте спать!.. «Заканчивается посадка в самолет № 16917, отлетающий рейсом шестьдесят вторым Ашхабад – Москва. Просим отлетающих занять свои места!» – объявлял по радио диктор аэропорта. Трошкин, Славин и Бейсембаев стояли у трапа «Ту-104». Прощались. |