Книга Черный Янгар, страница 94 – Карина Демина

С той поры место проклятым считается.

Сколько уж времени минуло, но не прорастает сквозь оплавленный камень трава. Стоит пустошь и вправду пустой, лысой, что пятка, только четыре обугленных клена стерегут ее. А по ночам нет-нет да раздается из-под камня не то стон, не то плач. Страшное место. Соседи отгораживаются от проклятого дома высокими заборами, а честные люди сторонятся Гарьиной пустоши.

К честным людям Янгар себя не относил. Он ждал, прислонившись к клену, чья черная кора закаменела, а из трещин сочилась маслянистая красная жидкость. Полночь минула давным-давно, и круглое яблоко луны повисло над городом.

Ерхо Ину не спешил на встречу.

– …Отец занемог, – сказала кейне Пиркко, выбираясь из паланкина.

Она взмахом руки отослала рабов, и лишь Талли Ину тенью остался за плечом сестры.

– Сильно?

– Очень сильно.

На ней было белое платье, белая же шуба лежала на плечах. Мерцали в лунном свете белые камни. И сама Пиркко гляделась не человеком, но татту-призраком, неупокоенной душой, которая, связанная неисполненной клятвой, оставалась на земле.

– Аану?

– У меня. И она умрет, Янгар, если я не вернусь вовремя. И если мы не договоримся, тоже умрет. Ты же не рискнешь ее жизнью? Конечно, нет.

Талли подал сестре руку, и вновь Янгара поразила неестественная белизна кожи Пиркко.

– Тоже думаешь, что я ведьма? – спросила она, наклонив голову.

А губы алые, яркие.

– Нет.

– Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы ты меня боялся.

Она сказала это просто, не сомневаясь, что и вправду способна внушить страх.

– Я обижена. – Она остановилась в трех шагах, и ветви мертвого клена заскрипели, словно дерево пугала близость к этой странной женщине. – Я послала Талли говорить с тобой от моего имени, а ты обратился к отцу.

– Я обратился к тому, у кого власть. – Янгар втянул воздух. Сегодня от кейне пахло не розами и не лавандой, не сладостью восточных масел, но кровью.

– Ты ошибся.

Легкая улыбка.

– Отныне власть у меня, но… – Язычок скользнул по нижней губе. – Я готова поделиться ею. Печать у тебя? Покажи.

Луна отвернулась, и тень сумрака легла на лицо Пиркко, уродуя его. Сделались темными глаза, впалыми щеки, скулы заострились, вытянулся подбородок. Алый же цвет губ стал темным. Нет, не призрак – найно-упырица, отведавшая свежей крови.

– Все-таки боишься, – тихо рассмеялась кейне. – Иначе зачем за меч хватаешься?

А он и не заметил, когда за рукоять взялся.

– Я не причиню тебе вреда. Я пришла говорить. Покажи мне то, ради чего этот разговор стоит затевать.

Печать раскалилась. И Пиркко, протянувшая было к ней руку, не посмела коснуться.

– Какая горячая. Знаешь, отец много о ней рассказывал. О том, что в ней – истинная сила Полоза. Да, она способна излечить от всех болезней. Жаль, что мой супруг не дождался.

– Жаль?

– Ничуть. – Пиркко звонко рассмеялась, и вновь загудели, затрещали клены, а из-под камня раздался протяжный стон, на который кейне не обратила внимания. – Тогда бы мне пришлось убить его. А так… сам умер. Это удобно, когда ненужные люди умирают сами. Да и жаль было бы тратить Печать на Вилхо.

– Лучше оставить себе?

Не услышала. Вновь протянула руку, погладив воздух над Печатью.

– Она на многое способна. Золото приманить к опустевшей жиле или указать, где новые скрыты. Отец собирался приумножить состояние. Зачем? Род Ину и без того был богат.

Она и вправду удивлялась этим странным чужим желаниям.

– А ты, что ты собираешься с ней делать?

Пиркко оглянулась на брата.

– Ты же знаешь. Ты сказал Талли. Я хочу жить… долго. Очень-очень долго. Не вечно, нет, на это моих сил не хватит, но вот лет триста, четыреста… Пятьсот. И не просто жить, но оставаться такой, как сейчас. Я ведь красива, Янгар.

И опасна. Куда опасней, чем он предполагал вначале.

С ней не получится так, как с Ерхо Ину. Иначе надо. И риск велик, а шанс на удачу ничтожен. Но по своей воле Пиркко-птичка не вернет Аану.

– Я заслуживаю этого.

Она подалась ближе, прильнула.

Убьет. Если не вступить в ее игру, не поддаться, то из ревности, из тупой бабьей злости, в которой нет ни капли разума.

– Пойдем со мной, Янгар. Пойдем, и послезавтра я отдам тебе твою жену. Обещаю. Если, конечно, она будет нужна.

Тонкие пальцы, на сей раз лишенные оков перстней, коснулись шеи, обожгли холодом.

– Не надо меня бояться, Янгхаар Каапо, последний Полоз, – сказала Пиркко, и голос ее вплелся в шелест давным-давно сгоревших листьев. А синие глаза вдруг оказались близко. Яркие, как…

…море, что впервые развернуло перед Янгаром атласные шали вод.

…небо – высокое, недостижимое.

…яркий атлас халата, что соскальзывает с Хазматова плеча.

Чужая воля опутывает сетью, ложится ошейником. Янгар помнит, каково это – сидеть на цепи. У него получилось сбежать однажды и получится снова. Пиркко слишком любит игры, чтобы устоять перед искушением, и Янгар позволил себе принять ее условия игры. Это было легко.

– Не надо бояться, – просила его женщина, прекрасней которой не было в мире. – Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда. Янгар, мы будем вместе. Так велели боги. Отдай Печать. Нет, не мне.

И то горячее, что было в его руке, мешавшее слушать голос ее, песню чудесной птички, выпало.

– Вот так. И это тоже лишнее.

Пальцы коснулись шеи, срывая что-то, что было важно. Янгар пытался удержать шнурок, но ему не позволили, перехватили руку.

– Это тебе тоже ни к чему.

И холод ее губ лишил остатков разума.

– Пойдем со мной, Янгхаар Каапо, – сказала кейне, беря его за руку. – И я сделаю тебя счастливым.

Лунные камни стали почти прозрачны, а кожа Пиркко потемнела. Она, отступив от Янгара, вздохнула. Сейчас Пиркко чувствовала себя усталой.

Все-таки Янгар был силен.

И упрям безмерно.

– Тебе помочь? – Не дожидаясь ответа, Талли поддержал сестру, которая еще немного, и рухнула бы на камни. – Ты больше не должна этого делать. Отец бы не одобрил.

Поэтому отец ничего не знал о том, что умела Пиркко.

Неужели он, могучий Ерхо Ину, вправду верил, что кёниг женился бы на Пиркко сам? И что слушал бы ее, будь голос Пиркко лишь ее голосом?

– Отстань! – Она все же приникла к груди Талли, согреваясь его теплом. – Нам он нужен. Печать не потеряй.