Книга Черный Янгар, страница 96 – Карина Демина

– Янгири, ты опять забрался! – Мамин голос доносится снизу. А сама она выглядит такой маленькой, смешной. Платок сполз на плечи, и в маминых волосах блестят камушки. – Янгири, ты же можешь упасть, пораниться!

Что с того? На нижних ветках не интересно. И вообще, разве он, Янгири, не наследник? Отец говорит, что он должен быть храбрым. Сильным. Пример всем подавать.

И он, цепляясь за ветки, нарочно выбирая такие, какие потоньше, скользит вниз. Мама охает и ахает. Обнимает. Целует, не обращая внимания на его недовольство.

Он взрослый уже!

Мамины руки такие горячие.

Холодно как. Почти постоянно холодно, и холод этот с ума сводит.

– Очнись, – говорит кто-то и, вцепившись в плечо, трясет. Янгар спит и прекрасно сознает, что находится во сне. И человека на самом деле нет, но… он есть.

Знакомый. У него круглое лицо и голова налысо обрита. Сам он чудовищно толст, и старая хламида не скрывает необъятного тела.

– Ну же, малыш, ты можешь.

Что?

– Ты должен бежать.

Янгар почти вспомнил, как зовут этого человека. Но та, что стоит за его спиной, коснулась шеи. У нее ледяные пальцы, и прикосновения их неприятны. Но Янгару нравится смотреть в ее глаза, темно-синие, глубокие, как омут.

Эти глаза проникают в сны.

– Видишь, теперь он мой, – говорит та, что прячется за его спиной. – И останется моим.

Ее смех острый, как осколки стекла, синие и желтые в горсти.

Янгар высыпает их на пол и пытается собрать. Что?

На желтый ковер ступать нельзя, потому как ковер стоит дорого, куда дороже, чем Янгу. И хозяин разозлится, если раб испортит столь ценную вещь, ведь ноги Янгу грязны.

Хозяин сидит у окна и, устремив мечтательный взор на решетку, щекочет губы тонкой кистью. Он задумчив и сосредоточен. На коленях его лежит доска с драгоценной инкрустацией, и тонкий лист папируса ждет прикосновения кисти. Но нужные слова не идут на ум. И хозяин хмурится.

А Янгу ждет.

Он – глупый раб, который должен отнести еще не написанное послание.

Время…

Рядом с Янгу столик, отделанный пластинами из слоновой кости. А на столике – клепсидра. Падают капли воды, отсчитывают минуты.

Клепсидра стоит на самом краю.

И Янгу переступает с ноги на ногу. Осторожно. Медленно. Стараясь не привлекать к себе внимания. Хозяин вздыхает. А Янгу оказывается чуть ближе к столику.

Еще ближе.

И еще.

Когда хозяин, все же решившись, касается волоском кисти чернильной глади, Янгар добирается до столика. Он касается клепсидры острым локтем, словно невзначай, и та качается.

– Что ты там делаешь? – Хозяин вдруг поворачивается к Янгу.

– Ничего, хозяин.

Незаметный толчок, и клепсидра падает.

Лопается тонкое стекло, осколки разлетаются, и вода, окрашенная синей краской, марает желтизну ковра. Кричит хозяин, лицо его наливается краснотой, и, подлетев к Янгу, он хватает за волосы, бьет по лицу.

– Да я тебя!..

Порют старательно, до алого тумана перед глазами. Надо продраться сквозь него, но та, что стоит за спиной Янгара, не позволит ему сбежать.

– Ты мой, понимаешь? – Она смотрит прямо в душу. И бездна синих глаз ее пленяет Янгара. – Он мой.

– Только пока ты его держишь.

Этот голос тоже знаком, как и человек с ошейником. Он слишком вызывающе держится для раба. И Янгар помнил причину, когда-то давно помнил. Имя тоже. Был бой на краю леса.

Клинки в руке.

На поясе Янгара больше нет палаша: та, что стоит за его спиной, не настолько уверена в собственной власти.

И значит, от нее можно сбежать?

А глаза у раба синие, только бездны в них нет. Он похудел, и щеки ввалились, а нос сделался крупным, тяжелым. Кажется, его Янгар мог бы назвать другом. Он ведь думал о таком? Раньше.

– Ты глуп, Олли. – Та, что стоит за спиной Янгара, подходит к рабу и, взяв за цепь, дергает, заставляет наклониться. – Уже недолго осталось. Тебе, остальным… Всем.

Ее лицо прекрасно.

Настолько прекрасно, что Янгар не в силах смотреть на него.

Он отворачивается.

– Скажи, кто ты? – спрашивает Олли, разглядывая… кого? Хозяйку?

Ее цепь прочна, но не настолько, чтобы не мечтать о побеге.

– Разве ты не помнишь?

– Помню, что когда-то ты была моей сестрой. И человеком. А теперь кем ты стала?

– Кейне, – отвечает та, что стоит за спиной Янгара. – Хозяйкой Севера. И твоей госпожой. Поклонись сам, Олли. Ты же не хочешь, чтобы я заставила тебя поклониться?

И раб, бросив на Янгара странный взгляд, становится на колени.

…Под коленями мелкий камень, он впивается в кожу, в мышцы, кажется, до самых костей доходит. И Янгу кривится от боли, кусает губы, чтобы не заплакать. Он заслужил наказание, разбив драгоценную чашу. Был порот, но порка не убавила дерзости. Янгу снова забылся. И если так пойдет дальше, то на лбу его поставят клеймо, чтобы все видели: вот строптивый раб.

Тень солнечных часов скользит по земле. Так медленно… Еще долго стоять, и камни, верно, навсегда прирастут к Янгу. А ноги откажут. И тогда он не сможет сбежать.

Беглых рабов ловят с собаками. А вернув хозяевам, клеймят, но Янгу не боится клейма.

Он не раб.

Когда-нибудь он сумеет уйти и отыщет дорогу домой.

– Какой же ты упрямый. – Ледяные руки той, что стоит за спиной Янгара, ложатся на щеки, сжимают со злостью, почти желая раздавить. – Почему ты не хочешь просто все забыть? Я тебе помогу. Ложись.

Она устраивается на подушках и указывает на место рядом с собой.

– Ложись и закрой глаза.

Пальцы ее плетут сеть из тумана. А губы красны.

Вчера ей поднесли кубок, и она, устроившись вот так же, на полу, вдыхала медный запах крови.

– Хочешь попробовать? – спросила у Талли, который всюду сопровождал ее. И тот в ужасе отпрянул, она же не разозлилась, рассмеялась и окунула в кубок палец. – И зря. Вкусно.

– Ты… ты слишком увлеклась.

Талли был бледен.

Он боится ее, ту, что стоит за спиной Янгара, и хочет убежать. У него получилось бы, ведь он свободен от ее цепей, но страх держит его на привязи.

Она медленно поднимает палец, и тонкая бурая нить протягивается между ним и кубком. Она же, наклоняясь, касается нити языком.

– В последнее время, братец, ты стал слишком много говорить. – Та, что стоит за спиной Янгара, щурится от удовольствия. Янгар слышит его отзвук. – Меня это печалит.