Книга Злое железо, страница 42 – Алексей Молокин

Мы свернули к реке, туда, где город уже кончался и куда не ударяла страшная железная звезда, буксуя в колеях разъезженной дороги, мы теперь двигались к храму не со стороны города, а со стороны речной поймы. В конце концов машина, жалобно воя перегретым мотором, вползла по пологому въезду на кручу, свернула в короткий тупик и остановилась возле храмовой ограды.

Вокруг изувеченного храма редкой цепочкой молча стояли богуны. Я так и не успел зайти в храм, чтобы потолковать с кем-нибудь из них, и вот добрался наконец, только спросить мне было нечего, а им некогда было мне ответить. На их глазах рукой ими же избранного бога разрушался их город, и им сейчас было не до меня.

Странно устроен человек. Может быть, вот сейчас, именно сейчас, чудовищное оружие неистового бога ударит по храму, разнося его вдребезги, и всему придет конец, и мне тоже – герои ведь, как известно, вполне смертны, а я стоял и пялился на богунов.

Выглядели они не то чтобы странно, просто служителей культа я привык представлять себе несколько по-иному. Богуны были все как один пожилого возраста, некоторые лысоваты, но с косматыми нечесаными бородами и вполне зверскими, я бы даже сказал, профессионально зверскими рожами. Надев грубые солдатские сапоги, подпоясавшись вервием, поигрывая ритуальными кистенями, они, как я понял, во всем старались уподобиться своему небесному шефу.

Что ж, такое случается и во вполне земных заведениях – подчиненные осознанно или неосознанно копируют повадки своего начальника и в конце концов становятся даже внешне похожи на него.

Старший богун, мужик с самым здоровенным кистенем, краснорожий, в круглых очках, похожий на сплющенное отражение Льва Толстого, решившее проблему борьбы со злом противоположным оригиналу способом, выступил вперед и прогудел, обращаясь к Гизеле и не обращая на меня ни малейшего внимания:

– Явилась-таки, дщерь беспутная!

– Явилась, – дерзко ответила госпожа Арней. – И тебе здоровья, старшой богун Кистень!

– Поздно пришла, – мрачно пробурчал богун, по-прежнему не обращая на меня внимания. – Вон пращур твой неистовый как город-то крушит, пока все с грязью не смешает да в щепки не разнесет – не успокоится. Так что ступай-ка отсюда, покудова он по храму не ударил. Что думаешь, он тебя пощадит? Да тебе-то и надо было в первую очередь врезать, остальные-то при чем?

– Авось упрошу, – неуверенно сказала Гизела и направилась к распахнутым дверям храма, бросив мне через плечо: – Ты, герой любезный, побудь пока здесь, нечего тебе сейчас в храме делать, пришибет ненароком.

И я остался стоять у ограды рядом с богуном.

Грохот и треск внезапно прекратились, может быть, Аав устал, а может – беседовал с родственницей. Наверное, плетку искал, не вразумлять же непутное чадо кистенем, хотя, по-моему, стоило бы.

– Беседуют… Ты-то сам кто такой? – наконец изволил заметить меня Кистень. – Из братвы? Вроде не похоже, хотя и прикидываешься. Не богун – это точно, но и не из мужиков. Нездешний ты, парень, так что вали отсюда подобру-поздорову, нет тут твоих дел, тут все дела – наши.

– Нездешний, – согласился я. – Откуда – не скажу, потому что ты не поймешь, а дело тут у меня есть, затем и прислали.

– Покажь ксиву, – потребовал богун. – Тогда, может, и поговорим.

Мне очень не хотелось доставать свое удостоверение, по всему было видно, что богун Кистень ох как непрост, так что хитрости наших техномагов на него могут и не подействовать. Однако деваться было некуда, поэтому я достал карточку и протянул ее главе местного храма. Интересно, Кистень – это его настоящее имя?

Богун повертел удостоверение в корявых пальцах, посмотрел зачем-то на просвет, хмыкнул и наконец вернул мне.

– Понятно, – буркнул он. – Раз оттудова человека прислали, значит, и впрямь у нас беда. – Только извини, брат, чего же это они кого поносастей не нашли? Не уважают нас, что ли?

Я пожал плечами. Сказать мне было нечего. С чего это я взял, что богуны о нашей конторе ничего не знают? Неловко вышло, и выходит, прав старшой богун, не дорос у меня нос до настоящего героя.

– Рассказывай давай. – Богун извлек откуда-то кожаный кисет, клочок газеты и принялся сворачивать самокрутку. – Давай, не тяни, а то сейчас того и гляди опять начнется. Не договорятся они, нутром чую.

Не зная, что, собственно, рассказывать, я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Неупокоенное железо проснулось. Злое железо. Вот меня и прислали разрулить ситуацию.

Богун помолчал, зажег мастерски свернутую «козью ногу», затянулся, потом шумно выдохнул махорочный дым и ехидно сказал, не глядя на меня:

– И как, разрулил? Нет? А разрулишь? Да… Киндец, нам, значит, всем. И тебе, герой, с нами заодно, если не угребешь отсюда по-быстрому. Девку-то нашу с собой забери, Гизелу эту. Она хоть и стерва, каких поискать еще, да пусть хоть кто-то из нашего мира в живых останется. Может, еще родит… Да ведь это у вас ее испортили, вам с ней и маяться.

– Не могу, – виновато ответил я. – У меня, понимаешь, это… билет в одну сторону, а уж назад – как получится.

– Н-да, – протянул богун. – Меня в миру, между прочим, Левоном звали. А ты…

Тут из храма выбежала Гизела. На бегу она кричала:

– Прочь от храма, уходите, сейчас он последний раз ударит – и все! Он сюда бить будет, прямо по храму, сам сказал!

Богуны стали быстро отступать от храма. Делали они это несуетливо, я бы даже сказал, организованно, словно солдаты-ветераны, получившие приказ к отступлению. Как будто ситуация с взбесившимся богом была для них не нова или они к ней готовились. Дисциплина у них была, надо сказать, «на уровне».

Мы трое побежали по какой-то застроенной оцепеневшими от ужаса деревянными домишками улочке в гору и бросились в первую попавшуюся канаву. Благо, здесь их было предостаточно.

И он ударил.

Железная звезда стремительно упала сверху, с каким-то молодецким уханьем, разваливая мощное здание изнутри. Храм как будто лопнул, расплескивая в стороны яркие на изломах куски темных кирпичных стен, взлетело облако багровой пыли, загремели по шиферным крышам домов обломки – и все кончилось.

Сквозь повисшую в воздухе красноватую муть я увидел возносящуюся в синее небо железную звезду, которая так и осталась висеть там, в высоте, раскачиваясь и зловеще шелестя.

– Все, – сказала Гизела. – Да помоги же встать наконец, герой несчастный!

Мы вылезли из канавы и, щуря слезящиеся от едкой пыли глаза, пошли к тому, что недавно было храмом Аава Кистеперого, а сейчас стало ничем.

Автомобиль Гизелы отбросило на добрых пятьдесят шагов, да еще и придавило обломком кирпичной стены, так что не было больше автомобиля.

– Оно и к лучшему, – непонятно заметил Кистень-Левон. – Теперь только пешочком и ходить, авось куда-нибудь дойдешь.

В обрушенном храме, словно рыжие муравьи, деловито копошились богуны.