Онлайн книга «Варшава»
|
– А как с зарплатой? – За март я могу заплатить тебе по нашей новой схеме двадцать долларов. И то – я их, можно сказать, беру из своего кармана, отрываю от семьи. Ну а за апрель… – Шеф разводит руками. – Но уже двадцать пятое число, я почти месяц отработал… – Да, я понимаю, но, к сожалению… – Если вы собирались меня уволить, то сказали бы раньше – я бы не выходил на работу… – Ладно, так и быть. Поддержу тебя финансово, опять из своих личных средств. Еще двадцать долларов за апрель. Итого – сорок долларов. По курсу четыре пятьсот двадцать… Это будет… – Он жмет кнопки на калькуляторе. – …Сто восемьдесят – восемьсот. На столе лежит газета, в ней – большая реклама «Приорбанка»: «Внимание! Новая услуга – размен стодолларовых купюр. В неограниченном количестве и любым номиналом». * * * Напротив иняза, у немецкого посольства, – очередь: человек пятьдесят. Я спрашиваю: – Кто последний на визу? – Я, – отвечает сутулый дядька с длинными волосами, в больших очках. В руке у него тряпичная сумка, из нее торчат свернутые бумажки. – Хорошо, я за вами. Вытаскиваю из рюкзака тетрадку по немецкому, открываю. От мужика воняет. Сую под стекло факс приглашения. За стеклом – девушка в белой блузке. Лет двадцать пять, короткие светлые волосы. Я говорю: – Здравствуйте. – Здравствуйте. С какой целью едете в Германию? – Частный визит. Она просматривает анкету. – Паспорт будет готов двенадцатого. С вас двадцать марок – консульский сбор за визу. Я вытаскиваю из кармана две купюры с портретом Гаусса – вчера купил в обменнике на площади Победы. – До свидания. – До свидания. * * * Суббота. Полдвенадцатого. Я один в комнате, Дрон и Дэмп уехали на выходные домой. Надеваю старые «ливайсы», «косуху», обуваю кеды и выхожу в коридор. Дергаю дверь 12–01 – заперто. Стучусь – никто не отвечает. Иду к лифту. На остановке – никого. Подъезжает красно-желтый трамвай, я поднимаюсь по ступенькам. Вагон – почти пустой, только на передних сиденьях – семья: муж, жена и двое детей, мальчик и девочка. Взрослые вяло переругиваются, дети клюют носами. Прохожу по вагону, сажусь сзади. В открытые окна задувает прохладный ночной воздух. Парк Горького – большой, темный и мрачный. Под лавками валяются бутылки от водки и пива, раздавленные пластиковые стаканы, смятые сигаретные пачки. На аллеях пусто, я сворачиваю на тропинку. Из кустов выходит чувак в белой рубашке. У него испуганное лицо. Он говорит: – Не подскажешь, где здесь туалет? – В такое время туалет не очень-то нужен… – Не, ты знаешь, я тут стал под кустом – подходит мужик и говорит: давай я у тебя отсосу. Я махаю рукой в сторону центрального входа. – Туалет – там. – Спасибо. Чувак поворачивается, уходит. За кустами страстно целуются парень и девушка. Его рука лазит у нее под юбкой. Вокзал. Подхожу к окошку пивного ларька. Передо мной в очереди – два чувака. Один говорит продавцу в замызганном фартуке: – Ты мне смотри, чтоб свежее. А то, не дай бог… – Ну и что ты мне сделаешь? – Увидишь. – Напугал ты меня. Продавец дает чувакам две поллитровые банки, они встают у стойки. За соседней пьет пиво дядька в плаще и шляпе. Перед ним на куске газеты – сушеная рыбина. Стойка рядом свободна. Я ставлю на нее свою банку, поднимаю глаза на рекламу «Приорбанка». Буква «а» не светится. Иду вдоль ограды депо. Визжат электровозы. На лавках сидят вокзальные бомжи, подростки и командировочные. Сажусь на свободную лавку. На соседней – лысый мужик в пиджаке, в очках и араб в черной ветровке. Лысый смотрит на меня, я отворачиваюсь. По аллее медленно проезжает ментовский «уазик». Лысый встает, идет ко мне. Араб остается сидеть. – Можно мне здесь присесть? – Пожалуйста. Мужик смотрит на ограду депо, поворачивается ко мне. Я вожу кедом по земле, делаю канавку. Он говорит: – Хорошая сегодня ночь. – Ну да, наверно. – А для кого – и не очень. Имею в виду – если кого обокрали или обули. Но с вами, надеюсь, такого не случилось? – Нет. – Я понимаю, конечно, что это… криминальное несколько предложение, но иногда кажется, что такая вот ночь может стать самой лучшей в жизни. Вы меня понимаете? – Более-менее. – Вот мы могли бы поехать ко мне. На такси. Один уже есть. – Он кивает на араба. – Ну, и вы тоже. Я бы вас в ванне вымыл, пивом напоил, а? Я молчу. Араб встает с лавки, подходит, садится рядом с мужиком. Мужик обнимает его за плечи, поворачивается ко мне. – Ну так как? Я понимаю, конечно… Но вы ж видите – я не криминал какой-нибудь. Работаю в НИИ ЭВМ, могу показать пропуск… Араб гладит мужика по ноге. – Видите, он уже торопит. А ведь могли бы и без него, только мы с вами. Ну, как? – Никак. Не интересует. Я встаю с лавки, иду к вокзалу, оборачиваюсь. Мужик смотрит мне вслед. Араб сидит, положив ему голову на плечо. * * * Автобус подъезжает к таможне, останавливается. Народ начинает выгружаться. Почти у всех – огромные баулы, едут в Польшу торговать. Гудят моторы. Где-то гавкают собаки. Сонный таможенник роется в моем рюкзаке. Две бутылки водки, батон, банка тушенки и банка сгущенного молока. Он расписывается в декларации, я прохожу в следующую комнату. Светятся зеленые точки электронных часов: 02:23. Туалет. Мою лицо холодной. В раковине валяется выжатый тюбик от зубной пасты «Colgate». Выхожу на Восточном вокзале, стараясь не высовываться из толпы. Четверо рэкетиров нагло разглядывают приехавших. У одного на сломанном носу – очки. Краем глаза вижу – рэкетиры выхватывают из толпы пацана. Он отдает им зеленые купюры. Я захожу в вокзал. До автобуса на Франкфурт – четыре часа. Сажусь на лавку на набережной Вислы. Достаю из кармана «косухи» складной металлический нож. На ручке – цена: «99 коп». Вытаскиваю из рюкзака замасленную банку тушенки. Открываю ее ножом, кладу куски тушенки на хлеб. Бетонные плиты набережной покрыты польскими граффити. По Висле плывет теплоход. * * * Франкфурт. Грузовой переход. Фуры по одной подъезжают к пограничной будке. Темнеет. |