Онлайн книга «Псы войны»
Невозможно было не думать о Джейни, но наркотик полностью притупил страх за нее. — Где твоя мать? — На Востоке в больнице. Она давно уехала отсюда. — Устала от множества народу? — Она считала его богом. — Ну, — сказала Мардж, — с ее стороны это было глупостью. — Нет, — возразил Кейджелл, — она думала, что он действительно бог. Она не единственная, кто так думает. Однажды его посетили настоящие церковники, чтобы спросить его об этом. — И что он им сказал? — Прикинулся, что так оно и есть. — А сам он верил в это? — Похоже, что верил. Теперь он говорит, что был богом не больше, чем любой другой человек, только другие не знали, что они боги, а он знал. — Ты думаешь, он был богом? — Я не знаю. Может, он и бог. Я хочу сказать, как мы можем это знать? — Когда я была маленькой, — сказала Мардж, — было такое объединение, называвшееся Лига Обезбоженных Воинов. — Обезвоженных? — О-без-бо-жен-ных. Обходились без Бога. — Злые? — Все были злые, когда я была маленькой. Я тоже злилась. — Мардж встала, продрогнув в одном полотенце. — Как здесь хорошо! Что это за место? — Это целая история, — сказал Кейджелл. — Оно называется Эль-Инкарнасьон-дель-Вербо — Воплощенное Слово. Во времена миссионеров здесь жили иезуиты, но мексиканцы их запретили, и монахи закопали все свое золото и ушли. Потом это место стало частью ранчо Мартинсона. Мы — я и Дитер — ходим иногда с металлоискателем. Нашли много чего замечательного. Только не золото. — Как ранчо досталось Дитеру? — Думаю, от матери. Ее девичья фамилия была Мартинсон. — Что же, — сказала Мардж, — повезло ему. Она оделась и неторопливо пошла искать Хикса. — Он спит, — сказал ей Дитер. Он предложил ей пива, и она не стала отказываться. — Через пару часиков встанет, быстро соберется, и вы отправитесь по своим делам. — Я думала, мы их сделаем здесь. — К сожалению, я не могу помочь вам с героином. — Значит, я ошибалась. Я думала, вы как-то с этим связаны. — Вы ошибались. — Он глотнул вина и осуждающе, как ей показалось, взглянул на нее. — Большую дозу колете? — Честно говоря, и не знаю, — ответила она. — Его так много. — Если он вьетнамский и если вы будете колоться дальше, у вас выработается сильная зависимость. Может быть, уже и выработалась. — Мы думаем, а вдруг это все у меня в голове. — Давно это у вас? — Нет, не очень. — Это хорошо, — сказал Дитер. — Тогда вы можете завязать, если захотите. Я могу вам помочь. — Неужели? — Поменьше высокомерия, — сказал он. — Это некрасиво. Мардж внутренне напряглась. Она не испытывала к нему неприязни. — Пожалуйста, только не надо хиппанских проповедей, мистер Естественность [81] . Я не принадлежу к вашей Церкви. Его маленькие серые глазки испытующе смотрели на нее. — Насколько для вас важны деньги? Вы действительно хотите, чтобы он этим занимался? — На деньги мне плевать. — Хорошо. Бросьте героин в пропасть и пойдемте удить рыбу. — Предложите это ему. Он замолчал, сидя со стаканом вина на нижней ступеньке алтаря, словно собираясь с силами. — Вы мне нравитесь, — сказал он наконец. — Рад видеть вас здесь. — Приятно слышать это от вас. — Хикс рассказывал, чем мы тут занимаемся? — Он говорил, что вы хиппующий роши. Я не очень хорошо понимаю, что это значит. Дитер сделал большой глоток. — Когда-то давно, — мрачно сказал он, — здесь на горе происходило нечто совершенно особенное. — Что-то вроде духовных поисков? — В сущности, да, духовных поисков. Но это трудно выразить словами. — Так я и думала. Это связано с тем, что вы были богом? Дитер вздохнул: — Теперь я не бог, и никогда им не был. В любом обычном понимании этого слова. По политическим соображениям я сделал кое-какие заявления. Я был убежден, что эпоха требует этого. Если бы у меня получилось, все было бы оправданно. Мардж засмеялась: — Вы как мой отец-коммунист. — Она смахнула светлую героиновую слезу и покачала головой. — Как много людей думают, что знают все лучше всех, и гонят дикую лажу. Это грустно. — Слушай хиппанскую проповедь, — объявил Дитер. — Когда душа оставляет тело, она попадает в пустоту, и там ее одолевают искушения. И первое искушение таково: она видит пару в постели — и естественно, что в душе пробуждаются остатки неодолимого желания. Зрелище манит сильней и сильней, пока не затягивает по-настоящему. Душа зримо увидела собственное зачатие. Она проделывает обратно путь, каким явилась на свет, и это конец освобождения. Вот что случилось с нами. Думаю, это наркотики погубили нас. Нас затянуло, потому что это было так приятно. Ты ведь сама употребляешь, так что должна понимать. — Абсолютно, — сказала Мардж. Она прикрыла глаза. — Это ужасно, действительно ужасно. Ужасно, что мы не можем избавиться от этого дерьма ради чего-то лучшего. Если бы существовал способ, я бы сказала… я бы сказала: сделаем это. — Сделаем это, — сказал Дитер. — Заставим его остаться. Блаженно паря в облаке наркотика, Мардж засмеялась. — Если бы я могла молиться, — сказала она, — я бы попросила Бога бросить бомбу на всех нас — нас и наших детей, — чтобы уничтожить всех до единого. Чтобы нам ничего не было нужно. Ни наркотика, ни любви, ни чьей-то грязной задницы, ни чьей-то идиотской выпендрежной болтовни. Это выход, — умиротворенно добавила она. — Окончательное решение. Дитер выпрямился и внушительно посмотрел на нее. — Глупость, — негромко сказал он. — В том-то и дело, что это не выход. Это в тебе говорит дешевый торчковый пессимизм. И откуда взяться чему-то еще, если ты только и делаешь, что дырявишь себя и пялишься на трещины в стенах? Начни здесь новую жизнь, — закричал он на нее, — жизнь принадлежит сильному! — Сильному? — презрительно спросила Мардж. — Сильному? Кого это ты, черт возьми, имеешь в виду? Супермена? Социалиста? — Она устало поднялась и прислонилась к стене. — Ты кретин, — сказала она Дитеру. — Фашист. Где ты был во время Второй мировой? |