Онлайн книга «Кирза»
|
Паша вопросительно поглядывает на меня. Пожимаю плечами. Или Надя сумеет доказать, что он человек, или… Всхлипывая, боец поднимается и стягивает трусы до колен. Секс сплевывает на пол, встает с койки, зажимает в зубах сигарету и демонстративно уходит. — Нагибайся, пидор! — командует Укол Наде. Тут происходит невиданное. На Укола всей своей медвежьей тушей наваливается Вася Свищ. Оба они падают в проход между коек. Слышен сдавленный хрип Укола и удары пяток о паркет. Ошарашенный Надя резким движением надевает трусы обратно и отступает от сцепившихся старых. Борьба длится недолго. Вася разжимает горло Укола, нашаривает на полу выроненный тем патрон, поднимается, сует ноги в сапоги и как был — в трусах и майке — идет на выход. — Ебаны в рот… — доносится с рядов роты связи. Наш взвод молчит. Гунько и Колбаса помогают Уколу подняться. Тот, по-обыкновению, орет, что замочит всех, а Свища — дважды. Но уже отовсюду раздаются смешки и подначки. Укол быстро тушуется, уходит курить в сортир. Надю отправляют в постель. Я смотрю на его друга Кувшина. В полутьме видны белки глаз и губы, сжатые в узкую полоску. Выражением лица Кувшин напоминает мне Черепа. Такое же оно у того было, прошлой осенью. Когда мы в сушилке решали, как кончить Соломона. Ночью неожиданно включается свет и командуют «подъем!» Тревога? Не похоже. Время тревоги всегда заранее известно. К тревогам у нас готовятся по несколько дней. По взлетке ходит смурной дежурный по части майор Прокофьев. За ним семенит сержант Самойлов из роты связи с журналом учета личного состава. — Вызывайте командира роты! — приказывает дэчэ и кричит в нашу сторону: — Сержант Колбасов, стройте взвод охраны! Команда «подъем» была! Строимся, сонные, с опухшими мордами. И тут только замечаем, что койка Нади пуста. — Все. Пиздец… — негромко говорит Колбасов. — Теперь всем пиздец… Проводят прекличку. Нет Надеждина у нас и двух бойцов у «мандавох». — Да был он после отбоя… — Колбаса растерянно смотрит на дежурного по части. — Воронцова вызывайте. И старшину роты связи. Дневальный отзванивается в военгородок. Колбаса берет у него трубку и что-то говорит. Взводный орет так, что Колбаса отдергивает голову от трубки. Слов не разобрать, но рычание слышится отчетливо. Поворачиваюсь к Кувшину: — Слышь, если ты в курсе — говори прямо. Знаешь, куда Надя подорвался? Кувшин мотает головой. — Ты мне не пизди, воин! — замахивается на него Кица но осекается под взглядом Прокофьева. Дежурный подходит к нашему строю и с минуту разглядывает всех. — Доигрались? — неожиданно визгливым голосом произносит он и оборачивается на дежурного по роте: — Дневальных сюда! Подбегают оба дневальных, из молодых. Ничего не видели и не слышали. Казарму никто не покидал. — Суки, бля! — расхаживает дежурный по казарме. — Ебаные суки! Именно в мое дежурство… На удивление знакомая фраза… Точно так причитал весной помдеж, когда из окна выкинули казарменную «крысу» Чернику. Колбаса о чем-то переговаривается с дежурным по роте. Стоим минут двадцать. Разглядываем стенд с инструкциями и узоры линолиума под ногами Все, о чем думаю — будет ли пиздец лично мне и не сильно ли я чморил Надю. Вспоминаю недавний с ним разговор в сортире. Особо плохого, вроде, ему не делал. В том, что Надя сдаст всех, кто над ним издевался — не сомневаюсь. Больше всех нервничают осенники. Из наших — Кица и Гитлер. Вася Свищ стоит с непроницаемым лицом, разглядывая потолок. — Ты подковки-то доделал? — спрашиваю его, пытаюсь отвлечься от неприятных мыслей. Вася поворачивает голову и мрачно усмехается. — Ось будут тоби пидковкы… Нэ потрибно було бийцив чипаты… Вот и отвлекся… — Вася, причем тут я? Хуль ты пиздишь… Бендеровец, бля… Я его вообще не трогал… Гитлер, стоящий позади меня, тут же вскипает: — А ты теперь самый чистый, типа того? Типа, не при делах? А кто его на «рукоходе» отпиздел, а? — Да уж чья б мычала, Гитлер… Он как ноги свои покажет — тут тебе и пизда. — Последний раз кажу — я не Гитлер тебе! Встревает Колбаса: — Э, тихо там! Гитлер что-то еще бормочет под нос, но затихает. Теперь я уверен и в том, что и наш призыв закладывать друг друга будет по-полной. Все же удачно тогда я поговорил с Надей. Может, и не сдаст меня. Хотя — сдаст, конечно же. Бля, если дойдет до следствия и «дизеля»… Сейчас бы поссать и покурить. Обдумать все. На «дизель» из-за чмо… Хоть самому сваливай. — Вася, ты куда патрон тот дел? — шепотом спрашиваю Свища. Ефрейтор молчит. — Слышь, Василий… Дело-то верное… — мгновенно просекает тему Паша Секс. Строй оживляется. Появился шанс «перевести стрелку» на самого бойца. Хищение боеприпасов — тут ему самому отмазываться придется. Нас взъебут за «неуставняк» и что не доложили — но основное на Надю ляжет. Судьба такая у него. Лучше бы он повесился, что ли… Свищ стоит каменной глыбой и даже ухом не ведет. Его призыв лишь матерится вполголоса. Но если Вася уперся — не сдвинуть. Приходит злой и невыспавшийся ротный связистов Парахин. Сразу за ним — наш Воронцов. Ворон тяжело дышит, супит косматые брови и нехорошо скалится. — Ну вот вам всем и пиздец. Домой — года через два. А то и три, — сипло говорит взводный. Взгляд его останавливается на непроспавшемся еще Уколе. — Та-ак, бля… Дальнейшее происходит быстро. Укола до утра запирают в оружейке. Ротный «мандавох» быстро раскалывает дневальных — те сообщают, что Надя и другие два бойца вышли из казармы в три часа. Сейчас десять минут пятого. Далеко не ушли, значит. Находятся дружки сбежавших мандавох. Вместе с Кувшином их ведут в канцелярию. Там с ними уединяются офицеры и наш взводный. Одного из бойцов направляют на беседу с сержантами. Из ленинской комнаты, где проходит беседа, слышны звуки падающей мебели. Поступает информация — бойцы двинули на подсобку, к землякам-свинарям. Там планируют переодеться в «гражданку» и утром, в обход части, пробираться в Токсово, на электричку до Питера. |