Онлайн книга «Взрослые игрушки»
|
Я в волосы её лицом зарываюсь, и понимаю, что дышу Женщиной. Настоящей Женщиной. Женщиной в теле ребёнка. И понимаю, что обратной дороги нет. Что я утонул в ней задолго до того, как понял — кто она. Какая она… Она проникла в меня, в каждую мысль мою, в каждое движение. Она отдала мне своё тело. Полностью. Целиком. И больше не дала ничего… Она приходит, чтобы получить своё. Берёт, и уходит, оставляя мне свой запах, и смятые простыни… А я — я не могу её догнать, удержать, запереть… Она всё равно уйдёт. Потому что Она не может принадлежать никому. Женщина-кошка. Сытая, гладкая, грациозная… Нежная, ласковая, тёплая… И — далёкая. Ей не нужен я. Ей не нужны слова мои, не нужны мысли и чувства. Ей не нужен никто. А вот она мне — нужна. Я жить хочу ей. Дышать ей. Для неё. Ради неё. Всё для неё. А ей — не нужно… Я закрываю за ней дверь, а через две минуты на экране монитора возникают слова: «Спасибо тебе за всё. Ты славный мальчик». Славный мальчик. И не более того. Я буду ждать тебя, слышишь? Буду ждать. Дни, месяцы, годы… Буду ждать тебя. Одну тебя. Только тебя. Потому что люблю. Люблю… …Она закрыла входную дверь, и, не зажигая света, села в кресло и закрыла лицо руками. «Я старая идиотка. Зачем я к нему хожу? Он просит? Пусть просит. Это его трудности. Ты мне ответь — зачем ТЫ туда ходишь? Молчишь? А я тебе скажу. Он — не такой. Он — другой. Он тебя любит только за то, что ты есть. Что ты ходишь с ним по одной земле, и дышишь одним воздухом. И вот скажи ему — «Убей ради меня!» — убьёт. И глаза эти врать не умеют. Ещё не умеют. Не научились ещё. И тебе страшно, да? Да. Страшно. Он младше тебя на семь лет, у него жизнь только начинается… Куда ты со своими мощами лезешь, дура? Отпусти его, не мучай… Верни его на место. Не могу. Не могу. Не могу я! Я видеть его хочу. Дышать им. Прятаться у него на груди, и трогать губами его ресницы… Голос хочу его слышать. Пальцы его целовать. Родные такие… Тёплые… Любимые пальчики… Засыпать и посыпаться рядом с ним. Гладить его рубашки по вечерам. Смотреть телевизор, сидя на его коленях… И — не могу. Что? Что ты от меня хочешь, а? Что ты жрёшь меня изнутри?! Не могу! Не отпущу! Не отдам! Никогда! И назови меня трижды сукой — я рассмеюсь тебе в лицо! Я люблю его. И это оправдываёт всё. И несущественным сразу делает, неважным… Люблю…» Мерно загудел системный блок, и замерцал экран монитора. И её руки привычно легли на клавиатуру, и так же привычно набрали текст: «Спасибо тебе за всё. Ты славный мальчик…» Сын — Я закурю, не возражаешь? — смотрю вопросительно, накручивая пальцем колёсико грошовой зажигалки. — Кури. Закуриваю, выпуская дым в открытую форточку. — Окно закрой, продует тебя… — в голосе за спиной слышится неодобрение. Отрицательно мотаю головой, и сажусь на подоконник. — Скажи мне правду… — говорю куда-то в сторону, не глядя на него. — Какую? — с издёвкой спрашивает? Или показалось? — Зачем ты это сделал? Пытаюсь поймать его взгляд. Не получается. — В глаза мне смотри! — повышаю голос, и нервно тушу сигарету о подоконник. Серые глаза смотрят на меня в упор. Губы в ниточку сжаты. — Я тебе сто раз объяснял! И прекрати на подоконнике помойку устраивать! Ну да… Лучшая защита — это… — Захлопни рот! Тебе кто дал право со мной в таком тоне разговаривать?! Забыл кто ты, и откуда вылез?! Вот теперь всё правильно. Теперь всё верно. — А вот не надо мне хамить, ладно? Ты весь вечер как цепная собака! Я сто раз извинился! Что мне ещё сделать? А мы похожи, чёрт подери… Может, поэтому я его люблю? За голос этот… За глаза серые… За умение вести словесную контратаку… Я тебя люблю… Но не скажу тебе этого. По крайней мере, сейчас. Пока ты мне не ответишь на все мои вопросы. — Я повторяю вопрос. Зачем. Ты. Это. Сделал. Знак вопроса в конце. — Хватит. Я устал повторять всё в сотый раз. Тебе нравиться надо мной издеваться? Ты не представляешь, КАК мне это нравится… Ты не представляешь, КАК я люблю, когда ты стоишь возле меня, и пытаешься придумать достойный ответ… Ты даже не догадываешься, какая я сука… Прикуриваю новую сигарету, и, склонив голову набок, жду ответа. — Да. Я был неправ… Торжествующе откидываю голову назад, и улыбаюсь одним уголком рта. — … Но я не стану тебе объяснять, почему я это сделал. Я принял решение. И всё. И закрой уже окно, мне твоего бронхита очень не хватает. Рано, рано… Поторопилась. Меняем тактику. Наклоняюсь вперёд, зажав ладони между коленей. Недокуренная сигарета тлеет в пепельнице. Дым уходит в окно… — Послушай меня… Я никогда и никому не говорила таких слов. Тебе — скажу. — Нарочито тяну время, хмурю брови, кусаю губы… — Я старше тебя, ты знаешь. Естественно, в моей жизни были мужчины. Много или мало — это не важно. Кого-то я любила. Кого-то нет. От кого-то была в зависимости, кто-то был в зависимости от меня. Но никому и никогда я не говорила, что… Теперь надо выдержать паузу. Красивую такую, выверенную. Беру из пепельницы полуистлевшую сигарету, и глубоко затягиваюсь, не глядя на него. Три… Два… Один! Вот, сейчас! Выпускаю дым через ноздри, и говорю в сторону: — Никому и никогда я не говорила, что он — самый важный мужчина в моей жизни… Набрала полную грудь воздуха, давая понять, что фраза не окончена, а сама смотрю на его реакцию. |