Онлайн книга «Два брата»
|
Егорка остолбенело взглянул на страницу, ничего не понимая. Красноглазый Илюшка, с белыми, как лен, волосами, выдернул у него букварь из рук. Егорка внимательно слушал обрывки фраз, которые доносились к нему со всех сторон. После обеденного отдыха учитель подошел к Егорке: – Сказывай урок! Егорка сидел неподвижно. Лицо и уши его залились горячей краской. – Встань, встань! – зашептал, толкая соседа, Тришка Бахуров. Егорка вскочил. – Не вытвердил? – сурово спросил учитель. – У меня не было… Учитель, не слушая, схватил Егорку сухой, но сильной рукой за ухо и повел к скамейке, стоявшей у стены. Скамейка была предназначена специально для порки и уже была гладко отшлифована телами поротых. Учитель положил Егорку на скамейку, лицом вниз, велел спустить штаны и отстегал, на первый раз, впрочем, довольно милостиво. Ударяя розгой, он приговаривал: Розга ум вострит, память возбуждает И волю злую в благу прелагает: Учит господу богу ся молити И рано в церковь на службу ходити. Целуйте розгу, бич и жезл лобызайте, Та суть безвинна, тех не проклинайте И рук, яже вам язвы налагают, Ибо не зла вам, а добра желают… После порки учитель сказал: – Сии стихи приготовишь к завтрему. В назидание за леность. Егорка пробормотал, застегиваясь: – Я и сейчас могу рассказать. – О? – удивился Федор Иванович. – Говори. Егорка сквозь слезы забубнил: – «Розга ум вострит, память возбуждает…» Стихи он прочитал без единой ошибки. – Ты что, раньше знал? – спросил учитель. – Нет. Который сзади сидит, твердил, а я понял. – Да ты, видать, востер! Что ж урок не выучил? Егорка осмелел. Оказывается, с учителем можно разговаривать. – У меня букваря не было! Вон тот отобрал… – Ладно, иди. Тарелкин Илья, покажешь новичку буквы. Егорка вернулся на место. – Да, как же, держи карман шире! – злобно усмехнулся Илюшка. – Буду я тебе, дураку, показывать!.. Над Егором сжалился Трифон. Это был девятнадцатилетний парень, белобрысый и уже склонный к полноте. Степенный и хозяйственный Трифон учился довольно хорошо, недостаток способностей восполнял усердием. Товарищи любили Бахурова – он всегда помогал в беде. Трифон показал новичку буквы и слова. Егорка все хватал на лету. Через полчаса он отлично ответил учителю заданный урок. Федор Иванович почесал в затылке, сдвинул парик, добродушно проворчал: – О? Ты остропонятлив! Зря я тебя выдрал. Ну ладно, вдругорядь попадешься, тогда помилую. Егорка возвращался домой счастливый, несмотря на порку. «Ученье началось… Учитель знает, какой я усердный…» Он торжественно декламировал: – «Розга ум вострит, память возбуждает…» До поздней ночи мать и бабушка слушали рассказ Егорки о школе. Общую радость отравляли только мысли об Илье, который неведомо где скитается, если только не сложил голову в незнаемой стороне. На следующий день Егорка вернулся домой в одном белье, посинелый от холода. – Родненький! – взвыла Ульяна. – Да что это с тобой? Ограбили? Какие же злодеи, чтоб им пропасть, мальчишку обидели? – Это с… меня, бабушка, на… заставе… сняли! – стуча зубами, пожаловался Егорка. Он забрался на теплую печку и рассказал бабушке, что случилось. Егорка весело шагал из школы домой, повторяя в уме уроки. Учитель дал ему аспидную доску, мальчик нес ее под мышкой. У самых Мясницких ворот высокий кривой человек в засаленном кафтане схватил Егорку за руку: – Стой! Ты кто таков есть? – Я… Навигацкой школы ученик, – отвечал оторопевший Егорка. – Плати пятнадцать алтын! – приказал незнакомец, смотря единственным глазом выше Егоркиной головы. – За что, дяденька? – За то, что его царского величества уставы нарушаешь, по улицам в неуказном платье ходишь! Егорка испугался: – Я завсегда по улицам ходил, да с меня николи указного платья не спрашива-а-али… – Чего ты, дурак, мелешь? – сердито проворчал кривой целовальник. [32] – Ты в школе давно? – Второй день… – То-то и оно! Прежде ты был простого звания мальчонка, с тебя спросу не было: хоть нагишом бегай! А теперь ты его царского величества государя Петра Алексеевича навигатор, и тебе в русском платье ходить не полагается. Плати пошлину! Егорка брыкался, старался вырваться, но целовальник стащил с него верхнее платье и унес в будку. – Сие – залог! Пошлину принесешь, получишь свои пожитки. Егорка в одних портках и холщовой рубахе, ежась от холода и стыда, побежал домой. Марковы и Ракитины сложили все свои наличные деньги и выкупили Егоркину одежду. Пеню пришлось платить не одному Егорке Маркову. Многие «навигаторы» попадали в такую же беду. Один из попечителей Навигацкой школы, дьяк Курбатов, писал царю: «…Навигацких учеников по приказу князя Троекурова задерживают в градских воротах, у которых нет платья французского. [33] А кому выкупить нечем, у тех лежат на караулах кафтаны многие дни… А им, ученикам, многим кафтанов делать нечем, разве милостью государевой будут им сделаны из казны». Закон остался в силе: ходить в русской одежде «навигаторам» по Москве позволено не было, но наиболее бедным – в число их попал и Егорка Марков – сшили форменную одежду на казенный счет. Какой был переполох в домах Марковых и Ракитиных, когда Егорка явился из школы в новом кафтанчике, панталонах и треуголке! Бабка Ульяна заголосила: – Батюшки! Обасурманили парня! Совсем обасурманили! Говорила, не отдавать его в школу эту проклятую!.. – Перестань, соседка, выть, как над покойником! – вмешался Семен. – Погляди, какой у тебя внук-то стал красавец! Егорка молодцевато повертывался в ловко сидевшем кафтанчике, обшитом серебряным позументом. Треуголка была лихо сдвинута набок, из-под нее выглядывало сухощавое лицо мальчика, разгоревшееся от радости. |