Онлайн книга «Фамильная честь Вустеров»
|
– Благодарю вас, сэр. – Гасси, он сразу же клюнет. Скажешь ему, что каска у меня, выбьешь стекло и хвать корову. Проще простого. Маленький ребенок справится. Об одном я жалею, Дживс: мы лишаем тетю Далию всякой надежды заполучить сливочник. Ужасно досадно, что на него сейчас такой спрос. – Согласен, сэр. Но, может быть, миссис Траверс поймет, что мистеру Финк-Ноттлу он нужнее, чем ей, и отнесется к потере философски. – Может быть. А может быть, и нет. Но все равно ничего не поделаешь. В таких случаях, как нынешний, когда сталкиваются интересы индивидуумов, кто-то неизбежно терпит поражение. – Совершенно справедливое наблюдение, сэр. – Не бывает в жизни, чтобы всегда все хорошо кончалось, – я хочу сказать, у всех без исключения. – Не бывает, сэр. – Сейчас главное – устроить судьбу Гасси. Поэтому не теряй времени, Гасси, и да поможет тебе небо в твоих трудах. Я закурил сигарету. – На редкость здравая мысль, Дживс. Как вы до нее додумались? – Меня натолкнул на нее сам полицейский, сэр, когда я с ним болтал. Из его слов я заключил, что он и в самом деле подозревает вас в похищении своей каски. – Меня? Но почему, черт подери? Ведь я его почти не знаю. Я думал, он подозревает Стиффи. – Сначала он действительно подозревал мисс Бинг, сэр, и до сих пор считает ее вдохновительницей преступления. Однако, по его мнению, у барышни был соучастник; который выполнил черную работу. Как я мог заключить, эту версию поддерживает и сэр Уоткин. В памяти всплыло начало моего разговора с папашей Бассетом в библиотеке, и я наконец-то понял, чего он добивался. В словах, которые казались мне тогда пустым сотрясанием воздуха, я уловил зловещую подоплеку. Я-то думал, мы просто сплетничаем о волнующих событиях, которые только что произошли, а он на самом деле прощупывал меня и даже допрашивал. – Но почему он решил, что соучастник – я? – Когда полицейский встретил вас сегодня под вечер на дороге, он обратил внимание, что между вами и мисс Бинг существуют теплые, сердечные отношения. А когда он нашел на месте преступления перчатку, его подозрения усилились. – Дживс, я вас не понимаю. – Он считает, сэр, что вы влюблены в мисс Бинг и носили ее перчатку у сердца. – Если бы я носил ее у сердца, как бы я умудрился ее уронить? – По его представлению, сэр, вы достали ее, чтобы прижать к губам. – Ну, это уж слишком, Дживс. Чтобы я стал прижимать к губам перчатки в тот самый миг, когда готовлюсь умыкнуть у полицейского каску? – Вероятно, так поступил мистер Пинкер, сэр. Я хотел было объяснить Дживсу, что в любой ситуации Пинкер поступит совсем не так, как обыкновенный, нормальный человек, у которого в голове чуть больше мозгов, чем у выскакивающей из часов деревянной кукушки, но мне помешал вновь появившийся Гасси. Он был окрылен, я понял, что дела идут неплохо. – Берти, Дживс оказался прав, он будто прочел мысли Юстаса Оутса. – Его заинтересовало твое сообщение? – В жизни не видел, чтобы полицейский пришел в такое волнение. Он чуть не бросил свой пост и не помчался сломя голову сюда – Почему же не помчался? – Не осмелился, ведь сэр Уоткин велел ему стоять на посту у двери. Я понимал психологию этого человека. Он был в точности как тот парень, который стоял и стоял на горящей палубе, когда все остальные с нее попрыгали. – В таком случае он, надо полагать, сначала известит папашу Бассета о ставших ему известными фактах и после этого попросит позволения действовать? – Да. Думаю, он явится с минуты на минуту. – Гасси, тогда тебе не надо быть здесь. Иди-ка лучше в холл. – Бегу. Я только пришел сказать. – Как только он отойдет от двери, ты сразу в гостиную. – Конечно. Положись на меня. Дело не сорвется. Дживс, это была гениальная мысль. – Благодарю вас, сэр. – Представляете, какой камень у меня с души свалился, ведь через пять минут все будет улажено. Об одном я только жалею, – задумчиво произнес Гасси, – зря я отдал старику блокнот. Он сообщил об этом чудовищном поступке словно бы мимоходом, и я не сразу понял, какими последствиями он чреват. Когда же осознал, ужас проник в каждую клеточку моего тела. Казалось, я сижу на электрическом стуле и палачи уже включили ток. – Ты отдал старику блокнот?! – Да. Когда он уже уходил. Я подумал, там есть ругательства, которые я забыл. Я схватился дрожащей рукой за каминную полку, иначе бы упал. – Дживс! – Слушаю, сэр? – Еще бренди! – Сейчас, сэр. – И что вы носите его в маленьких рюмках, как будто это радий? Принесите бутылку. Гасси вроде бы удивился. – Берти, что-нибудь случилось? – И ты еще спрашиваешь! – Я горько засмеялся. – Ха! Ну, ты меня доконал. – Да о чем ты? Почему доконал? – Неужели ты не понимаешь, идиот несчастный, что ты натворил? Теперь уже ни к чему красть корову. Если старик Бассет прочел то, что написано в блокноте, он никогда тебя не простит. – Почему? – Ты видел, какое впечатление это произвело на Спода. Уж если Спод осатанел, читая о себе горькую правду, неужели ты думаешь, она понравится папаше Бассету? – Но он уже слышал о себе горькую правду. Я рассказывал тебе, как отделал его. – Это еще могло сойти тебе с рук. "Пожалуйста, постарайтесь понять меня... я погорячился... вышел из себя", ну, и так далее. А вот хладнокровно записывать изо дня в день наблюдения в мельчайших подробностях – о, это совсем другое дело. Наконец-то он понял. Лицо снова позеленело. Рот открылся, потом закрылся, как у золотой рыбки, которая нацелилась склевать муравьиное яйцо, а другая золотая рыбка ее опередила и перед самым носом слопала. – Какой же я болван! – Первостатейный. – Что делать? – Не знаю. – Берти, придумай что-нибудь! Я принялся напряженно думать, и старания мои увенчались успехом. – Скажи, что именно произошло в конце этой вульгарной сцены? Ты отдал ему блокнот. Он сразу же воткнулся в него читать? – Нет, сунул в карман. – И, судя по его виду, по-прежнему намеревался принять ванну? |