Онлайн книга «Наш человек в Гаване»
— Тебе будут платить много денег? — Прилично, если я буду очень стараться. Каждую субботу придется сочинять по рассказу. — А ты будешь очень знаменитый? — Вряд ли. Не в пример другим писателям, я уступлю всю славу моим невидимкам. — Невидимкам? — Так называют тех, кто пишет на самом деле, хотя гонорар получает знаменитость. В этом случае я буду писать на самом деле, а моя слава достанется невидимкам. — Но деньги-то будут платить тебе? — О, да. — Тогда я смогу купить шпоры? — Безусловно. — А как ты себя чувствуешь, папа? — Как никогда. У тебя, верно, здорово отлегло от души, когда ты подожгла Томаса Эрла Паркмена младшего? — Ну что ты ко мне с этим пристаешь? С тех пор прошло столько лет! — Потому что я тебя за это уважаю. А ты бы смогла поджечь его еще раз? — Конечно, нет. Я уже слишком большая. И потом, в старших классах нет мальчишек. Папка, скажи, а мне можно будет купить охотничью фляжку? — Все, что хочешь. А впрочем, погоди, что ты будешь туда наливать? — Лимонад. — Будь хорошей девочкой и принеси мне чистый лист бумаги. Инженер Сифуэнтес ужасный болтун! ИНТЕРМЕДИЯ В ЛОНДОНЕ — Как долетели? — спросил шеф. — Немного помотало над Азорскими островами, — ответил Готорн. На этот раз он не успел снять свой светло-серый костюм; его срочно вызвали из Кингстона, а в лондонском аэропорту уже ждала машина. Он сел поближе к радиатору парового отопления и все же временами не мог унять озноб. — Что это за странный цветок у вас в петлице? Готорн совсем забыл про цветок. Он поднял руку к лацкану пиджака. — Это, кажется, когда-то было орхидеей, — неодобрительно заметил шеф. — Панамериканская авиалиния выдала нам это вчера вечером к ужину, — объяснил Готорн. Он вынул из петлицы мятый лиловый лоскут и бросил его в пепельницу. — К ужину? Странно, — сказал шеф. — Вряд ли это улучшило ваше меню. Лично я ненавижу орхидеи. Декадентские штучки. Кажется, был какой-то тип, который носил в петлице зеленые орхидеи… — Я ее туда сунул, чтобы освободить поднос. Он был весь заставлен: горячие пирожки и шампанское, компот и томатный суп, жареная курица и мороженое. — Кошмарная смесь! Надо было летать на самолете британской авиакомпании. — У меня не было времени заказать билет. — Да, тут дело срочное. Наш человек в Гаване присылает последнее время довольно тревожные донесения. — Отличный работник, — сказал Готорн. — Не отрицаю. Побольше бы таких. Единственное, чего я не пойму, как американцы до сих пор ничего не пронюхали. — А мы запрашивали их, сэр? — Конечно, нет. Я боюсь, что они разболтают. — Может, они боятся, что разболтаем мы. Шеф спросил: — А эти чертежи — вы с ними ознакомились? — Я не очень разбираюсь в таких вещах. Я сразу же их переслал. — Ну так взгляните на них сейчас как следует. Шеф разложил чертежи на столе. Готорн нехотя оторвался от радиатора, и его тут же охватил озноб. — Что с вами? — Вчера в Кингстоне было девяносто два градуса. — Кровь у вас стала жидковата. Наши холода пойдут вам на пользу… Ну, что скажете? Готорн принялся разглядывать чертежи. Они ему что-то ужасное напоминали… Но что?.. Он испытывал какое-то странное беспокойство. — Вы помните сопроводительное донесение, — оказал шеф. — Источник дробь три. Кто он такой? — По-моему, инженер Сифуэнтес. — Понимаете, даже он был озадачен. При всей своей технической эрудиции. Эти машины транспортировались на грузовиках из армейского штаба в Байамо к границе лесов. Там их погрузили на мулов и повезли по направлению к тем загадочным бетонным площадкам. — Что говорят в министерстве авиации? — Они взволнованы, очень взволнованы. Ну и, конечно, весьма заинтересовались. — А как атомники? — Им мы еще не показывали. Вы же знаете, что это за народ. Начнут придираться к деталям, кричать, что все это не очень точно, что размеры трубы не те или что она направлена не в ту сторону. Нельзя требовать, чтобы агент восстановил по памяти все детали. Мне нужны фотографии, Готорн. — Эта нелегкое дело, сэр. — Надо их раздобыть во что бы то ни стало. Любой ценой. Знаете, что мне сказал Сэвэдж? У меня, доложу я вам, просто волосы встали дыбом. Он сказал, что один из чертежей напоминает ему гигантский пылесос. — Пылесос?! Готорн согнулся над столом и припал к чертежам, — его снова пробрал озноб. — Прямо мурашки по коже пробегают, правда? — Но это же невозможно, сэр! — Готорн говорил с таким жаром, точно на карту была поставлена его собственная карьера. — Не может это быть пылесосом. Что угодно, только не пылесос! — Дьявольская игрушка, верно? — сказал шеф. — Остроумно, просто и чертовски ловко придумано. — Он вынул черный монокль, голубое младенческое око отразило свет лампы, и на стене над радиатором забегал зайчик. — Видите эту штуку? Она в шесть раз больше человеческого роста. Похожа на гигантский пульверизатор. А это — что оно вам напоминает? — Двусторонний наконечник, — уныло сказал Готорн. — Что такое двусторонний наконечник? — Они бывают у пылесосов. — Вот видите, опять пылесос. Готорн, кажется, мы напали на след такого крупного дела, рядом с которым сама водородная бомба будет выглядеть оружием обычного типа. — А разве мы этого хотим, сэр? — Конечно, хотим. Тогда люди перестанут столько о ней болтать. — Что же вы предполагаете, сэр? — Я не ученый, — сказал шеф, — но поглядите на этот громадный резервуар. Ведь он, наверно, выше деревьев. Наверху что-то вроде огромной оскаленной пасти… обратите внимание на трубопровод — он здесь намечен пунктиром. Почем нам знать, может, он тянется на много миль, от гор до самого моря. Знаете, говорят, русские работают над каким-то новым изобретением — что-то связанное с солнечной энергией и морскими испарениями. Понятия не имею, что у нас тут, но уверен — дело грандиозное. Передайте резиденту, что нужны фотографии. — Просто ума не приложу, как ему подобраться поближе… — Пусть наймет самолет и собьется с курса над этим районом. Не сам, конечно, — пусть пошлет дробь два или дробь три. Кто такой дробь два? |