Онлайн книга «Любовь-морковь и третий лишний»
|
Я обернулась и увидела на колченогом столике весь необходимый реквизит: жестяной поднос, на нем фарфоровую емкость в виде пузатой «бомбочки» и чуть поодаль бутылочку с газировкой. – Внимание, музыка, – вновь ожил громкоговоритель. Я, ощущая легкий испуг, быстро схватила бутылочку. Как правило, пластиковая тара закрыта просто насмерть, у меня не хватит сил, чтобы свернуть пробку. Ну неужели Алиса не могла сама налить воду в чашку! Но голубая крышка неожиданно легко поддалась, обрадовавшись, я плеснула воду в фарфоровую «бомбочку» и услышала раздраженное: – Горничная! Жанна, блин, ты где? Жанна!!! Вцепившись в холодный поднос, я шагнула на сцену, свет софитов ударил в лицо, зрительный зал напряженно молчал, и на первый взгляд казалось, что там, в темноте, никого нет, но я очень хорошо знала: за яркой полоской прожекторов находятся люди, все они сейчас уставились на меня. Еле-еле передвигая ставшие каменно-тяжелыми и отчего-то негнущимися ноги, я пошла к креслу, в котором восседала фигура, облаченная в синий атлас, с маской на лице. Разглядеть внешность баронессы было совершенно невозможно, я обратила внимание на ее волосы, ярко-рыжие, прямые, красиво блестевшие в электрическом свете. Так, теперь реверанс. Чашка поехала по подносу, с огромным усилием я сумела удержать ее и протянула поднос баронессе. – Туда, Амалия, туда, – послышался капризный голосок. Потом красивый пальчик, украшенный огромным перстнем, ткнул в сторону крохотного столика. Я осторожно уместила на нем реквизит и, сделав еще раз реверанс, пошла назад, чувствуя, как тонкое платье противно прилипло к потной спине. Зрители, очевидно, потеряли к горничной всякий интерес, потому что баронесса принялась восклицать с фальшивым пафосом: – Вода! Вот единственное, чего можно от них дождаться! Стакан, нет, чашка! Боже, как смешно! Пить или не пить? Возьму – унижусь, пренебрегу – измучаюсь от жажды! Оставив баронессу решать почти гамлетовские вопросы, я нырнула в кулису и, не замеченная никем, добежала до гримерки. Следовало признать: затея удалась на все сто процентов, расчет Жанны оправдался полностью. Радуясь удаче, я некоторое время посидела в кресле, унимая дрожь в теле, торопиться было некуда, до конца второго акта много времени, потом повесила платье в шкаф, поставила на место туфли, положила маску. Все это я проделывала под непрерывный бубнеж громкоговорителя. – Любовница, на выход. Алиса, приготовь полотенце. Дайте музыку! Где Соня? Отчего.., а.., а.., а! Резкий вопль ударил по ушам, я вздрогнула. – Занавес, занавес, занавес, – метался крик. Я стала быстро всовывать ноги в сапоги, но, как назло, не застегивалась «молния». Проклиная некстати заевшую железку, я дергала ее туда-сюда, но без всякого результата. Дверь гримерки распахнулась. – Жанна, – завопил какой-то мужик, – живо к Батурину! Я замерла и мигом оценила ситуацию. Стою спиной ко входу в весьма пикантной позе, вошедшему видно, простите, конечно, за подробность, одну обтянутую джинсами попу. Каким образом он догадался, что в комнате находится Жанна? Да по шевелюре! Мелко вьющаяся копна искусственных волос сейчас свисает до полу. – Жанка, слышишь! Я покивала головой. – Живо к директору. – М-м-м! – Быстрей! – М-м-м. – Он бесится! – М-м-м. – Хорош мычать, беги давай! – Ща, – просипела я, – ща, кха, кха, кха, кажется, я простудилась, голос-то как изменился от ангины. – Поторопись, – велел дядька и исчез. Я выпрямилась, черт с ними, с сапогами. Что делать, а? Идти к директору? Он мигом заметит подмену. Ледяная рука сжала желудок. Ну с какой стати я согласилась на идиотское приключение? Чуяло ведь сердце, беда приключится. Дверь заскрипела и начала тихо открываться. Я сдернула с головы парик, сунула его в шкаф и села на обшарпанную табуретку. – Жанна, – взвыл лысый мужик, входя в гримерку, – ну сколько можно… Ой, а где Кулакова? – Сама ее жду, – максимально спокойно ответила я. – Только что же была здесь! – Верно, – подхватила я, – она велела мне: «Посиди, Лампа» – и исчезла, фр-р-р, и нету! Костюм швырнула и деру! – А вы кто? – начал хмуриться дядька. – Я? – Ну не я же! Что вы делаете в гримерной? – Так Жанну жду! – Зачем? – Почему я должна перед вами отчитываться? – нагло схамила я, ожидая, что лысый обозлится и заорет: «Убирайтесь отсюда немедленно». Вот тогда я получу право с гордо поднятой головой покинуть помещение, но он поступил по-иному, на его лице появилась самая приветливая из всех возможных улыбок. – А потому, душечка, – пропел он, – что вы видите Юлия Батурина, и все происходящее за кулисами является моей головной болью. Живо отвечайте, чем вы тут занимаетесь? Я опять вспотела и завела: – Понимаете, Юрий… – Юлий, – перебил меня Батурин, – Юлий, как Цезарь. Очень не люблю, когда коверкают мое имя. – Простите, я не хотела вас обидеть. – Ничего, продолжайте. Вы кто? – Евлампия Романова, для близких просто Лампа. В театр меня пригласила Жанна, мы дружим. – У этой обезьяны есть подруги? – скривился Юлий. – Ну… – С чего бы это Кулаковой всех в гримерку тащить? – Я не все. – Уже понял! Цель вашего визита? – Я хотела устроиться на работу, – ляпнула я. – Вы актриса? – Нет, нет, Жанна говорила, что тут есть вакансия… – Гримера? – Верно! – Значит, вы гример? – Да, да. – А с волосами справитесь? – Обожаю создавать прически, – лихо солгала я. – Образование какое? |