Онлайн книга «Манхэттен»
|
Она улыбнулась, обнажив ровные зубы. – От мужчин всего можно ожидать. – Если бы это не было особенным, исключительным чувством, то я бы не бегал так за вами. Я никогда не любил никого, кроме вас, Нелли. – Ну уж и никого! – Правда, я никогда этим не интересовался. Я слишком усердно занимался в университете. У меня не было времени для ухаживанья. – Теперь стараетесь наверстать потерянное? – О Нелли, не говорите так! – Честное слово, Джордж, я решила положить этому конец. Что мы будем делать, когда Гэс выйдет из больницы? Я совершенно забросила ребенка. – Не все ли равно, что случится, Нелли? Он повернул ее лицо к себе. Они прильнули друг к другу, шатаясь, губы их слились в диком поцелуе. – Посмотрите – мы чуть не опрокинули лампу. – Вы прекрасны, Нелли. Ее голова упала к нему на грудь. Он чувствовал острый запах ее спутанных волос. Было темно. Зеленые змейки света от уличных фонарей извивались вокруг них. Ее глаза смотрели в его глаза – страшные, торжественные, черные. – Нелли, пойдем в ту комнату, – прошептал он тонким, дрожащим голосом. – Там бэби. Они смотрели друг на друга. Руки их были холодны. – Идите сюда, помогите мне. Я перенесу колыбель сюда… Осторожно, не разбудите ее, иначе она завопит во всю глотку. – Ее голос звучал хрипло. Ребенок спал. Его маленькое красное личико было спокойно. Крошечные, розовые сжатые кулачки лежали на одеяльце. – Она выглядит счастливой, – сказал он с насильственным хихиканьем. – Потише вы! Вот что, снимите ботинки… Джордж, я никогда бы этого не сделала, но это сильнее меня. Он нашел ее впотьмах. – Дорогая… – Он неуклюже навалился на нее, прерывисто и тяжело задышал. – Врешь, Хромой!.. – Честное слово, не вру, клянусь могилой матери! Тридцать семь градусов широты, двенадцать долготы… Вы бы посмотрели! Мы добрались до острова в шлюпке, когда «Эллиот П. Симкинс» пошел ко дну. Нас было четверо мужчин и семь женщин и детей. Да ведь я сам все рассказал репортерам. Потом это было во всех воскресных газетах. – А скажи-ка, Хромой, каким же образом тебя оттуда вытащили? – На носилках – лопни мои глаза, если я вру! Сукин сын буду, если я не тонул самым настоящим образом, точь-в-точь как старая лоханка «Симкинс». Головы на толстых шеях откидываются назад, громыхает смех, стаканы стучат о круглый стол, ладони хлопают по ляжкам, локти въезжают в ребра. – А сколько человек команды было на судне? – Семеро, считая мистера Доркинса, второго офицера. – Четыре и семь – это одиннадцать… Черт побери, по четыре и три одиннадцатых бабы на парня!.. Славный островок! – Когда отходит следующий паром? – Брось! Выпей лучше еще стаканчик. Эй, Чарли, налей! Эмиль дернул Конго за рукав. – Выйдем на минутку. J'ai que'quechose à te dire. [59] Глаза у Конго были влажны, он слегка спотыкался, следуя за Эмилем. – Oh, le p'tit mysterieux! [60] – Слушай, я иду в гости к одной даме. – А, вот в чем дело. Я всегда говорил, что ты ловкий парень, Эмиль. – Вот я тебе записал мой адрес на случай, если ты забудешь его: «Девятьсот сорок пять, Двадцать вторая улица». Можешь ночевать там, но только не приводи с собой женщин и вообще… Я в хороших отношениях с хозяйкой и не хочу портить их. Tu comprends? [61] – А я хотел, чтобы ты пошел со мной на вечеринку. Faut fire un peu la noce, nom de Dieu! [62] – Мне утром надо работать. – Брось! У меня в кармане жалованье за восемь месяцев. – Нет, приходи завтра в шесть утра. Буду ждать. – Tu m'emmerdes, tu sais, avec tes manières! [63] Конго сплюнул в плевательницу, стоявшую в углу под стойкой и нахмурившись отошел в глубь комнаты. – Эй, Конго, садись! Барней нам сейчас споет. Эмиль вскочил в трамвай и поехал в город. На Восемнадцатой улице он слез и зашагал по направлению к Восьмой авеню. Вторая дверь от угла – маленькая лавочка. Над одним из окон висела надпись «Кондитерская», над другим – «Гастрономия». Посредине, на стеклянной двери, была надпись эмалированными буквами: «Эмиль Риго, первоклассные деликатесы». Эмиль вошел. Задребезжал дверной колокольчик. Полная смуглая женщина с черными усиками на верхней губе дремала за кассой. Эмиль снял шляпу. – Bonsoir, madame Rigaud! [64] Она вздрогнула, посмотрела на него, и на ее широко улыбающемся лице образовались две ямочки. – Tieng, c'est comma ça qu'ong oublie ses ami-es! [65] – сказала она громко, с сильным южно-французским акцентом. – Уже неделя, как месье Люстек не посещает своих друзей. – У меня не было времени. – Много работы – много денег, а? – Когда она смеялась, ее плечи и большие груди колыхались под тесной синей кофтой. Эмиль прищурил глаз. – Могло быть хуже. Но мне надоело быть лакеем… Это утомительно, никто и смотреть не хочет на лакея. – Вы тщеславный человек, месье Люстек. – Que voulez vous? [66] – Он покраснел и добавил застенчиво: – Меня зовут Эмиль. Мадам Риго закатила глаза. – Так звали моего покойного мужа. Я привыкла к этому имени. – Она тяжело вздохнула. – Ну а как идет дело? – Comma ci, comma ça… [67] Ветчина опять вздорожала. – Это чикагские дельцы вздувают цены… Спекульнуть на свинине – вот где можно заработать. Эмиль заметил, что черные глаза мадам Риго глядят на него испытующе. |