Книга Алая нить, страница 60 – Лариса Райт

– Не знаю. Посмотри картинку.

Хосе включает экран, на котором мелкой рябью трясется картинка.

– Качеством ты похвастаться не можешь.

Лола рассматривает свои все еще дрожащие руки и покорно кивает.

Чья-то ладонь осторожно сжимает ее плечо. Голос Данги проникает в правое ухо, а в левом звучат слова «небесного пастуха».

– Ты на правильном пути. Ты не должна сойти с него. Обещаешь?

Не уверенная, что до конца осознает, о чем именно толкует ей прорицательница, девушка все же согласно кивает.

Ясновидящая удовлетворенно щелкает костяшками пальцев, а переводчик благосклонно сообщает:

– Можете остаться на свадьбу.

Следующие несколько часов Лола и Хосе бродят по деревне в сопровождении старого знакомого – стражника по имени Чак. Тот охотно представляет их вождю, одетому по случаю праздника в мантию из леопарда. Главный зулус с гордостью демонстрирует гостям хижины своих жен и детей. В жилищах женщин, пахнущих сушеными травами, хранят барабаны и маракасы, украшения. Дома мужчин уставлены длинными копьями, деревянными овальными щитами и ассегаями [116] .

С одобрения Данги прибывших репортеров допускают даже в святая святых зулусов – загон для скота. В большом и, естественно, круглом помещении несколько обитателей селения доят коров.

– У вас этим занимаются мужчины? – не может сдержать Лола удивления, глядя на склонившиеся под выменем обнаженные темные торсы.

– Да, – важно отвечает Чак. – А у вас женщине разрешено приближаться к благородным животным?

– К благородным разрешено, – отвечает Хосе и, метнув в Лолу хитрый взгляд, добавляет: – Но только избранным.

– У вас часто случаются свадьбы? – ловко меняет журналистка тему разговора.

– Редко, – с сожалением отвечает сопровождающий. – А жаль. Очень красочная церемония.

– Ничего. Тебе все же придется принимать в ней участие еще, по крайней мере, один раз.

– Намекаете на то, что я женюсь? – грустно спрашивает юноша.

– Ага.

– Вряд ли. Связать себя узами брака может только очень богатый зулус, а я обычный воин. Разве могу я купить десять мешков кукурузной муки, десять кулей тростникового сахара да кучу нарядов для всех родственников невесты? И где мне взять одиннадцать коров для подношения ее родителям?

– Одиннадцать? Ничего себе калым! Так и до демографического кризиса недалеко, – сочувствует Лола.

– Что? – не понимает Чак сложного словосочетания.

– Строгие у вас традиции, вот что.

– Да уж. Зато красивые.

– И когда же начнется свадьба? – любопытствует Хосе, которому шатания по деревне порядком надоели. К тому же он надеется, что дело не обойдется без праздничного стола и гостям позволят утолить голод.

– Она давно идет, – невозмутимо отвечает часовой.

– Как это?

– Ритуалы начались уже месяц назад – с передачи скота от нашего племени племени невесты, затем жених уговаривал ее родителей и старших сестер. И вот сегодня девушка наконец прибывает к нам для свершения брачной церемонии.

С улицы доносятся звуки гремящих тамтамов.

– Пойдемте, – обращается Чак к гостям. – Едут.

Хосе включает камеру, и они выходят на улицу.

Прибывшая из соседней деревни процессия обходит колючий кустарник и останавливается у ворот. Молоденькая африканка, одетая чуть более красочно, чем остальные девушки, начинает петь и медленно продвигается в ту часть селения, что находится справа от загона скота. За ней следуют и все ее родственники. Мать жениха и другие жены вождя выходят из своих хижин, оставаясь в левой части двора, и подхватывают песню невесты. Две образовавшиеся группы бьют в барабаны и что-то выкрикивают.

– О чем они поют? – интересуется Лола.

– Невеста обращается к своим предкам, испрашивает у них разрешения покинуть свой дом и так же ревностно чтить предков своего мужа.

– Она прощается со своими корнями?

– Нет, сейчас приведут умбека.

– Кого?

– Смотри, – кивает часовой.

Во двор вводят быка и ставят его между поющими коллективами.

– Это представитель предков невесты в ее новом селении, – объясняет Чак.

К общему гвалту присоединяются мужчины: они распростерлись на земле и громко кричат.

– А это что значит? – требует объяснений любопытная журналистка.

– Отец невесты просит предков признать ее новый статус, а дядя жениха просит прощения у своих предков за потерю скота, которого на самом деле у вождя еще осталось предостаточно, – с явно читаемой завистью рассказывает сопровождающий. – Сейчас увидите, – вздохнув, поясняет он.

Двери загона отворяются, и перед присутствующими торжественно проводят коров и быков, принадлежащих вождю племени жениха. Невеста удаляется за ворота деревни, а во двор выносят огромную глиняную лохань.

– Мойте руки, – приглашает журналистов Чак, – сейчас начнется пир.

Земля мигом покрывается циновками, деревянными ложками и плошками с кукурузой, сладким картофелем, кашей из тыквы и кислым молоком. Скромная трапеза сопровождается громкими выкриками и ритуальными танцами. Женщины бьют в барабаны, мужчины закидывают колени высоко вверх и топают, вздымая в воздух облака пыли.

Невеста возвращается в селение. Зулусы приносят в жертву предкам быка – Лола с любопытством наблюдает за происходящим, Хосе отворачивается. Женщины, сопровождающие просватанную девушку, обливают невесту желчью убитого животного.

– Меня сейчас стошнит, – объявляет Хосе, застывая с поднесенным ко рту початком кукурузы.

– Зачем они это делают? – спрашивает Лола, которая тоже не может заставить себя не морщиться.

– Предки особенно любят бычью желчь, а значит, этот ритуал тесно свяжет невесту с предками жениха, – сообщает Чак. – Сейчас мясо зажарят и всем раздадут по кусочку, а потом девушка войдет в хижину суженого, и они завершат свою свадьбу.

За воротами раздается автомобильный гудок. Нерадивый водитель раздобыл-таки целую шину и вернулся за своими потерянными пассажирами.

– Пойдем? – предлагает Лоле Хосе. – Или будем есть останки несчастного животного?

– Пойдем.

Музыка смолкает, зулусы останавливают бешеные танцы, к Лоле подводят Дангу. Прорицательница протягивает девушке кулак и разжимает его. На ладони лежат три бусины разных цветов: белого, красного и черного.

– Выбирай, – предлагает Чак.

– Что это?

– Такие же бусины предложат завтра жениху, и он должен будет не глядя взять одну.