Онлайн книга «На черной лестнице»
|
– Час двадцать восемь. Вали на свой футбол. – Допью и повалю. А будешь хамить – в дыню схлопочешь. Максим нашел в адресной книге телефон Птицы, нажал “play”. Через десяток длинных гудков раздалось ее недовольное: – Да? – Птица, ты? Привет, это Макс! – Я не птица, – сказала Птица, – а Юлия. – Ну да, извини. Слушай, приходи ко мне… Не ко мне, то есть, а на лестницу. Ну, где мы раньше торчали. Мы с Котиком тут, Дроздом… Птица вздохнула: – Максимка, я тебе советую повзрослеть в конце концов. Сколько можно, на самом деле? – Ну, – Максим стал заводиться, – пойдем в «Корчму» тогда, если тебе здесь западло. Штуку найду, и пойдем. Посидим. Вино, бильярд, караоке… – Спасибо за щедрость. Я с младшей русским занимаюсь, у нее пятого тесты. Так что не могу. Привет Виталику и Саше. И дальше в трубке – мертвая тишина. Отключилась. – Блядь, сука, – в эту тишину сказал Максим и посмотрел на дисплей. – Минуту из-за нее потерял. У меня и так в минус там… – Чего она? – с осторожным любопытством спросил Дрозд. – Да мозги попарила, и всё. На хрен я ей звонил?.. Всю жизнь динамой была. Выпили еще понемногу. В бутылке оставалось с четверть. Как-то быстро вторая разошлась… Максим попытался вспомнить, хватит ли у него денег еще на одну. Вроде хватало. – Делать нечего, – сказал Котик, – звони Мыше теперь. Она-то должна. Все мы с ней в свое время поотрывались. – Аха, а теперь муж у нее. – И что? Прибежит, быстро обслужит и – обратно… Представьте, залетает, раздевается без ломок всяких догола, встает раком… – Бля, Котяра, заткнись! – рявкнул Максим. Вскочил, стал доразливать водку. Один из стаканчиков упал под струей; на Максима тут же обрушился шквал ругани… Худо-бедно разделили выпивку поровну. Проглотили. – Беги за новой, – тут же велел Котик. – Куда тебе больше? И футбол через шесть минут. – Шесть минут, это огромный отрезок… Плюс дополнительное время. Можно переломить ситуацию… Гони, Максыш, тащи… – Да ты готовченко. – Слушай, – Котик нахмурился, – давай мне тогда мои башли, я сам… – Ладно, сиди уж. Тебя сразу такого в мусорню гребанут. Только Максим вышел во двор – запиликал мобильник. В груди сжалось – он был уверен, что это Птица. Передумала и решила встретиться… И за те короткие секунды, пока вынимал телефон, Максим успел вспомнить всех знакомых, выбрать тех, кто способен дать ему в долг тысячу. Чтоб провести вечер с Птицей достойно. Но на дисплее высветился номер телефона его собственной квартиры – звонила мать. Максим резко сунул пиликающий мобильник в карман… Ищет. Видимо, надо ей там что-нибудь передвинуть. Дом разваливается, а она каждую субботу генеральную уборку устраивает, мебель переставляет. Как будто это сделает квартиру современней, удобней. Стараясь не попадать под обзор из своих окон, Максим пробрался к «Погребку», купил бутылку, упаковку корейской морковки (хорошо ей закусывать) и пачку сигарет себе на завтра. Осталось от семисот рублей несколько монет. А впереди ведь еще воскресенье… Котик с Дроздом дремали. Максим хотел было уйти с бутылкой и морковкой домой – сейчас лечь спать, а вечером куда-нибудь выдвинуться. Но не получилось: услышав его шаги, парни тут же ожили. – Н-наливай! – гаркнул Котик. – Не ори. Максим налил почти по полстаканчику. Скорей уж допиться и разойтись. Выпив и закусив, смотрели друг на друга, ожидая каких-нибудь слов – молчать было скучно, а переругиваться тошно. – А, парни, прикиньте, – вымученно попытался найти интересное Дрозд, даже глаза округлил, но на мгновение. – Иду как-то утром, с похмелья… – Ну, удивил, – хмыкнул Котик. – Ты по-другому и не передвигаешься. – Дай рассказать-то! Как собаки вообще стали… Иду, короче, и тут боковым зрением вижу: по двору что-то движется. Поворачиваюсь – птица такая… – Да, Птица… Макс, звони Птице, пускай идет… – Бля, не та птица! – всплеснул руками Дрозд. – А павлин. – Что? – Максим испугался. – Он же сидит. Павлину он должен был пять тысяч рублей, и после того, как Павлина посадили на три года за кражу дивиди-плееров со склада «Электронного мира», к Максиму приходила Павлинова сестра, требовала вернуть деньги, чтобы брату отослать на зону. Но Максим не вернул – не скапливалось таких денег… – Ой, ну и дебилы вы-ы. – Дрозд обессиленно упал на табуретку. – Нормальный, обычный павлин. Из зоопарка сбежал и ходил тут по дворам. – Да это когда было! – вспомнил Максим, и сразу стало легко. – Года три назад павлин этот… – Ну, не знаю. Вроде недавно. Заскрипела наверху дверь, и оттуда раздался старчески подрагивающий мужской голос: – Александр, ты там? Дрозд поднял жалобные глаза: – Угу… – Иди быстро домой! – Зачем, пап? – Иди, говорю! Жрешь опять?.. Быстро домой! Дрозд схватил бутылку, налил себе граммов семьдесят и проглотил. Подавился, сдавленно рыгнул и, вытирая губы рукавом рубашки, поплелся на свой этаж. Дождавшись, когда дверь закроется, Котик сказал: – Ладно, давай по последней, и я на футбол. «Динамо» – «Спартак». Рубилово должно… У наших Кобелев, у спартачей – Карпин теперь. Должны схлестнуться. Выпили и осели – водка наконец накрыла по-настоящему. Котик положил голову на подоконник, Максим прислонился к комоду, закрыл глаза и словно бы отлетел… Во сне, как часто случалось при быстром опьянении, было приятно, ласково. Максим слышал ворчание, и ему представлялось, что он в деревне под Саранском, на родине отца, и ворчит это на койке дед, почти не говорящий по-русски… Тогда, много лет назад, когда Максим был маленьким, месяц в деревне он переживал с трудом, тянуло домой, в Москву, в квартиру. В деревне же на каждом шагу подстерегали опасности, все вокруг было каким-то грязным, пыльным, от непонятных, но жутких дедовых сказок он не мог заснуть, таращился в окошко, где что-то клубилось, металось. И с бурной радостью Максим встречал приезжающих за ним родителей, первым лез в рейсовый автобус, не прощаясь с бабушкой и дедушкой, а следующим летом долго плакал и упирался, когда родители собирали его в деревню. Теперь же, когда давно уже не было в живых ни бабушки с дедушкой, ни отца, когда жизнь его, коренного москвича, в Москве никак не складывалась, он часто видел во сне и хмельной дремоте ту деревню, тянуло туда, казалось, что там-то и найдет он некую крепость в мире, смысл приложения сил. Но в размеренном течении дней мысли взять и хотя бы съездить в далекую, в стороне от железной дороги деревушку не возникало, зато в забытьи деревня являлась, тянула к себе, в себя… |