Онлайн книга «Смертельные тайны»
|
– Похоже, ему нравятся серые брюки. – Они видали и похуже. – Что с сеньорой Эдуардо? – Ревматический артрит в раннем возрасте. Видимо, перестала расти. Мы ехали в Управление полиции после короткой остановки в «Полио камперо», гватемальском эквиваленте Кей-эф-си. Когда свернули на Шестую авениду, у Галиано зазвонил мобильный. – Галиано. Немного послушав, он одними губами прошептал имя Аиды Пера. – Во сколько? Я глотнула диетической кока-колы. – Не упоминайте о нашем визите. И об этом звонке тоже. Пера что-то сказала. – Уговорите его пойти с вами куда-нибудь. Девушка проговорила что-то еще. – Угу. Снова пауза. – Разберемся. Галиано отключился и бросил телефон на сиденье. – Посол дома, и ему не терпится, – предположила я. – В девять вечера он заглянет к своей любимой. – Быстро. – Вероятно, хочет сообщить, что уже заказал церемонию в церкви. – Думаете, можете случайно оказаться рядом? – Кто знает. – Почему бы просто не арестовать этого подонка и не допросить? Галиано фыркнул: – Слышали когда-нибудь про Венскую конвенцию о дипломатических и консульских отношениях? Я покачала головой. – Это документ, который серьезно ограничивает возможности местных властей в вопросах ареста и задержания дипломатов. – Дипломатический иммунитет. – Совершенно верно. – Вот почему в Нью-Йорке ежегодно триллионы неоплаченных штрафов за парковку. – Я допила кока-колу. – Разве уголовное преступление не лишает иммунитета? – Иммунитета может лишить только направившее посла государство, в данном случае Канада. Если Канада откажется, все, что может сделать Гватемала, – объявить Спектера персоной нон грата. – Персоной нон грата? – Выслать из страны. – Гватемальские власти не могут расследовать какие-либо дела в пределах собственных границ? – Мы можем расследовать что угодно и сколько угодно, но, чтобы допросить канадского дипломата, требуется разрешение правительства Канады. – Вы отправили официальный запрос? – В процессе. Если предоставим достаточно доводов, нам могут позволить допросить Спектера в присутствии канадских официальных лиц… – Райана. – Райана и, возможно, кого-то из штата посольства. Но проблема в том, что у посла нужно получить согласие на допрос. Он не будет находиться под присягой, и его показания не могут поставить под сомнение его иммунитет к возможному судебному преследованию. – То есть его судьбу решает пославшее его государство. – Именно так. Райан находился в комнате для совещаний на втором этаже, где я впервые встретилась с Антонио Диасом, незабываемым окружным прокурором. На столе перед ним были разложены по стопкам книги, журналы, брошюры, бумаги, блокноты и папки. Подперев рукой подбородок, он слушал записи на таком же диктофоне, каким пользовался Нордстерн, когда брал у меня интервью. Справа лежало не меньше десятка кассет. Две – слева. Увидев нас, детектив нажал кнопку «стоп» и откинулся на спинку стула. – Господи, до чего же все это тяжело… Мы оба ждали. – Наш кандидат на Пулицеровскую премию разговаривал со множеством разгневанных людей. – В Чупан-Я? – спросила я. – И в других селениях, которые вырезали военные. Там творилось такое… Настоящее гестапо. – Нашел объяснение, почему убили Нордстерна? – Галиано облокотился о стол. – Возможно. Но откуда мне, черт побери, знать, в чем оно состоит? Я перебрала несколько кассет. На каждой – имя, многие – майя. Сын сеньоры Ч’и’п. Старик из деревни к западу от Чупан-Я. На некоторых кассетах содержалось несколько интервью. Матео Рейес, Элена Норвильо и Мария Паис. Т. Бреннан и Э. Сандоваль. – Кто это – Э. Сандоваль? – спросила я. Галиано пожал плечами: – Видимо, Нордстерн взял интервью сразу же после вашего. Райан глубоко вздохнул. Я повернулась к нему. Вид у мужчины был измученный. – Если тебе нужна помощь, могу сказать Матео, что не освобожусь до завтра, – сказала я. Коп посмотрел на меня так, будто я только что сообщила, что он выиграл в лотерею. – Не помешает. Ты знаешь обо всем этом куда больше меня. – Райан ткнул большим пальцем в стоявший на полу под окном чемодан. – Можешь обшарить весь запас его нижнего белья. – Нет, спасибо. Одних грязных трусов мне хватило. Галиано встал: – Нужно спланировать вечернюю прогулку с Эрнандесом. Райан поднял брови. – Темпе объяснит. Я пошел. – Чем могу помочь? – спросила я. – Просмотри книги и бумаги, а я поработаю с записями интервью. – Что искать? – Что угодно. Я позвонила Матео. Он согласился без вопросов. Я спросила его про Э. Сандоваль. Он объяснил, что Эухения Сандоваль работала в Центре изучения общественной истории. Положив трубку, я передала его слова Райану. – Примерно ясно, – сказал тот. Собрав книги и журналы, я устроилась напротив детектива. Некоторые публикации были на испанском, но большинство – на английском. Я начала составлять список. «Резня в Эль-Масоте: притча холодной войны»; «Убийства в джунглях, Икстлан, Гватемала, 1975–1982»; «Гонения по доверенности: гражданские патрули в Гватемале», Центр прав человека имени Роберта Кеннеди. «Урожай насилия: индейцы майя и гватемальский кризис», отчет «Американ вотч» за август 1986 года «Гражданские патрули в Гватемале». – Похоже, Нордстерн неплохо потрудился. – Хорошей репутации иначе не добьешься. – Кто-нибудь разговаривал с «Чикаго трибюн»? – Судя по всему, Олаф был фрилансером, фактически в газете не работал. Но «Трибюн» действительно поручила ему написать о Клайде Сноу и ФСАГ. – Почему он заинтересовался стволовыми клетками? – Может, для будущей статьи? – Может быть. Через два часа случился прорыв. Я перелистывала фотожурнал «La Lucha Maya», коллекцию цветных фотографий на всю страницу. Дома с соломенными крышами в Санта-Кларе. Маленький мальчик ловит рыбу на озере Атитлан. Церемония крещения в Хепутуле. Мужчины несут гробы из Чонталы на кладбище в Чичикастенанго. |