Онлайн книга «Про баб»
|
– Почему? – Сегодня пятница. Максим вдруг видит Машу, пристально смотрящую прямо на него из-за чужого плеча. Встретившись с ним взглядом, Маша неожиданно зло показывает язык, в котором успевает сверкнуть металлический шарик. * * * Максим открывает ключом дверь. С порога он слышит чьи-то голоса из дальних комнатах. Никто его не встречает, только пес, как всегда слюнявый и приставучий, радостно топчется в прихожей. Максим открывает дверь и видит точно такую же спальню, как у Анны. На секунду ему даже кажется, что он перепутал квартиры. Но по присутствию украинцев, Марьяны, Насти и тещи понимает, что он у себя дома. Все выжидательно смотрят на него, как на прокурора, который должен зачитать обвинение или наоборот, как на подсудимого, готового произнести последнее слово перед расстрелом. – Ну, похоже? – Марьяна хитро подмигивает. – На что? – На то, что ты хотел? – Марьяна сказала, что тебе должно понравиться, – говорит Настя. – Особенно пол. – Пожалуй… – выдавливает Максим. – Я же тебе говорила! – обращается к Насте Марьяна и снова подмигивает Максиму. – Марьяна, – он старается говорить, как можно спокойней, – можно тебя на минуту, я по финансам… Максим грубо заталкивает дизайнершу в соседнюю комнату, в которой свалены все стройматериалы и мебель: – Что ты рассказала Насте? – Максюша, я партизан… Я ни слова! Ты что?! – Держи язык за зубами, поняла? – Поняла! За новыми, красивыми металлокерамическими зубами. – Да, – успокаивается Максим, опуская руки. – Только… – Что? Марьяна переходит на шепот: – Максюша, я все время думаю – зачем тебе одинаковые квартиры? – Марьяна, не будь дурой. – Нет, все по Фрейду, Максюша… Все по Фрейду! В комнату заглядывает Настя. – Максим, за Антон Палычем приехали. – Я вас поздравляю, – говорит Марьяна. В прихожей они сталкиваются с Лизой и парой здоровенных парней, похожих на санитаров из психушки. Они тащат старика на носилках. – Здравствуйте, – говорит Лиза, – и до свиданья. Ну вот, мы и поехали, – обращается она к Антону Павловичу. – Мама очень расстроится, когда узнает, – говорит Настя. – Ничего, ничего! Вы звоните. Он пока в больнице поживет, я договорилась. У мамы криз. Так что пока она отойдет, его тоже подлечат. Да? – Подлечим, дедуля, – говорят санитары, – будет как новенький. Дед Антон беспомощно оглядывается по сторонам, словно ища кого-то. – Я умчалась. До завтра, – выскальзывает Марьяна перед санитарами. – Послушай, – закрывает за ними дверь. На глазах ее слезы. – Максим, я не хотела при всех. Но почему ты не спросил меня – нравится мне это или нет? – Тебе же было все равно. – Нет, это тебе было все равно. Это ты хотел все покрасить в белый цвет. – Постой, мы же согласились, что все доверяем Марьяне. – Ты доверяешь кому угодно… Мне кажется… Это все как-то… слишком… Я не знаю, как тут жить… я не смогу. – Почему ты говоришь об этом только сейчас, когда уже все готово? – А ты у меня спрашивал? Ты всех подгонял – быстрее, быстрее! – Успокойся, просто у тебя сейчас месячные. Настя выходит из комнаты, сильно хлопнув дверью. * * * Антонина Павловна тянет за руку Машу: – Нет, вы посмотрите, что она над собой учинила! Покажи отцу с матерью! Ну! Покажи немедленно! – срывается на крик теща. – Маша, в чем дело? – спрашивает Максим. Маша открывает рот. У нее в языке блестящий металлический шарик. – Это пирсинг, – ставит диагноз Максим. Настя разглядывает Машин язык. – Это членовредительство! – кричит Антонина Павловна. – Разбирайтесь сами, – говорит Настя. – Только не орите. Я хочу, чтобы хоть вечером было тихо. – Игла по крайней мере одноразовая была? – интересуется Максим. – Да. Это, оказывается, не так уж больно. Пупок было больнее. – Она поднимает майку и показывает пупок с серебряным колечком. У Антонины Павловны начинаются горловые спазмы: – О! А! Какой ужас. Меня тошнит. Максим, скажите ей… Маша выжидательно смотрит на Максима. Тот молчит. Как будто они заключили тайную сделку: молчание – за молчание. – Вы еще с ней хлебнете! Она вам в подоле принесет! – хлопает дверью теща. – Что значит в «подоле принесет»? – интересуется Маша. – Не обращай внимания. – Нет, скажи, что я должна принести в подоле? – Ты ничего не должна. Я надеюсь, в школу ты это не нацепишь? – Папа, дай денег. – Зачем тебе? – Ну, на мороженое и туда-сюда. – На мороженое дам, а без «туда-сюда» обойдешься. – Максим достает деньги из кошелька и дает Маше. Он недоволен: – Лучше ходите в кино. * * * В тренажерном зале лязгает металл. Гулко звучат мужские голоса. Ряд зеркал вдоль стен множит пространство и людей. Взмокший и разгоряченный Илья наблюдает за Максимом, который сидит с повисшей в руке гантелей и смотрит куда-то невидящим взглядом. – Ну, рассказывай. – Что тебе рассказывать? Нечего рассказывать. – Ну, не томи. Кто она? – Женщина. – Я надеюсь. Что за женщина? – У нее очень длинные руки и очень короткие ноги, – после некоторой паузы говорит Максим. – Так… – Илья озадачен. – У нее маленькие глазки, но очень большие уши. – Угу! – заподозрив подвох, кивает Илья. – Но зубы у нее отличные! Просто замечательные зубы. – Скотина! Это у вас так или с последствиями? – Ну, какие-то последствия наверняка будут. Ладно, давай качаться. – По-моему, – говорит Илья, – пора качать ноги. В смысле, пошли отсюда. Максим и Илья моются в соседних душевых кабинках. – Мы документы подали, – фыркая, сообщает Илья. – Куда на этот раз? – В Германию. – Ты немецкий уже учишь? – Нет. Если спать с собаками – наберешься блох. Если жить с немцами – выучишь немецкий. |