Онлайн книга «Про баб»
|
– Ну, «Еврохарч» так «Еврохарч». Так ты, Серега, ресторатор? – И ресторатор тоже, а нервы, конечно, лечить надо. Все болезни от нервов. Так, доктор? Жаль, что ты только по зубной части, – говорит Сергей, разливая по рюмкам тягучую ледяную водку. – Какая часть тебя еще беспокоит? – Все остальные части, Макс! Ливер болит, – смеется Сергей белозубым ртом, – все болит. Стареем. – Ничего-ничего. Скрипучее дерево долго стоит. – Да, мы еще поскрипим. Это уж точно. Ну, давай за здоровье! Снимем стресс. – Стресс, Серега, алкоголем не снимается, – говорит Максим. – Но выпьем тем не менее. – Что ж его, паразита, снимает? – кривится от водки Сергей. – Секс? – И секс не снимает. Только у женщин. А у мужчин – не снимает. – От бля… так и знал, – досадует Сергей. – Пью, трахаюсь, и никакого удовольствия! Так ты говоришь – даже стресс не снимает? – Не снимает. – Обидно, – говорит Сергей и задумывается. – А вот скажи мне, как медик медику: бабки стресс снимают? – Зависит от суммы, – рассуждает Максим. – Тут ведь может быть превышение терапевтической дозы. – А что делать? – Физический труд, побольше на воздухе, здоровый образ жизни и все такое. – Знаешь, что я тебе на это отвечу: ну тебя в жопу. Выпьем? – поднимает рюмку Сергей. – Никаких противопоказаний, – тянет свою Максим. – Как говорится, в малых дозах алкоголь полезен в любых количествах. – Точно. Ты-то как? Жена? Дети? – закусывая, интересуется Сергей. – Жена, дети – дочь – пятнадцать лет, собака. А у тебя? – Жена еще есть, детей нет, собака сдохла. Все хорошо. Помнишь, как мы с тобой в лагерь ездили пионерский? – Помню. Каждый раз из окна поезда я надеялся увидеть, где начинается море. Так ни разу и не удалось. Я всегда просыпал этот момент. Поезд покачивает. Дребезжат стаканы в подстаканниках на столике купе. Верхняя полка, подбородок уперт в подушку. За окном море. Утреннее, пустынное, еще не прогретое солнцем. Каменистые пляжи, солярии с голыми серыми лежаками. Туннель – неожиданно, как обрыв пленки в летнем кинотеатре. Девчонки пищат от темноты где-то в тамбуре. Свет – ожидаемо, но все равно внезапно. Выброшенные на сушу останки ржавых судов. На бортах надписи белой краской: «СКА – чемпион», «Саша. Донецк. 1974», «Здесь был Игорь из Свердловска». Вдруг кто-то кричит: «Дельфины!» «Где? Где?» «Да вон там!» – бросаются к окну. Черные силуэты прыгают по воде, как запущенный с берега параллельно поверхности плоский камень. На перроне пахнет шпалами, морем, магнолией, китайской акацией. Народ тянется на пляж с надутыми матрасами под мышками, с детьми на плечах, с полотенцами через плечо. Двадцатикопеечная монета блестит на солнце. Женщина с усами продает горячую кукурузу, дает крупную соль из пол литровой банки. Соль – бесплатно, бери сколько хочешь. Втираешь ее в початок, отряхиваешь о шорты руки и ешь по дороге на море. Хорошо. «Максим! – кричит вожатая. – Где твоя пара?» Серега в белой пилотке с белым вафельным полотенцем, на котором в углу йодом выведено: «Сережа Сапунов». Вот он. Или не он? Тот – худой, с просвечивающимися ребрами, со смехом похожим на икоту, и этот, сидящий напротив, – не совмещаются, как гусеница с бабочкой. – Я покажу тебе, где начинается море, – говорит он. – Зафрахтуем яхту на Кипре, возьмем девочек и будем снимать им стресс, раз себе не получается. Морской воздух, из еды только рыба, овощи и фрукты – стои́т, я тебе скажу, как эбонитовый! У тебя, Макс, есть любовница? – Есть! – почему-то краснея, отвечает Максим. – Красивая? – Да. – А у меня все равно лучше! – Почему это? – Потому, что лучше не бывает! – Где взял? – отшучивается Максим. – Где взял, где взял… Купил! – Она что, проститутка? – Сейчас получишь! Знаешь, я как-то со временем так полюбил эти товарно-денежные отношения. Мне легче с очень конкретными людьми. Вот я к тебе пришел, говорю – зубы сделай, ты мне – столько за лечение, столько за керамику. Очень внятно, понимаешь? Мне это нравится. Мне платят, я плачу. Не надо этих страданий – чтобы я к тебе – я тебе за зубы должен? А ты глаза опускаешь, уходишь в другую комнату, меняешь тему разговора. Я еще раз – ну, сколько? А ты мне – нет, я так не могу, и так далее. К чему все это? Максим украдкой посматривает на часы. Он мог бы быть сейчас там, с Анной, но он не решился отказать школьному другу. Не этому – ресторатору в костюме, а тому, с ребрами, из детства. А завтра пятница. И это значит, что они не увидятся с Анной аж до понедельника. – …А она мне: я ухожу – мне надоело, я так не хочу, – продолжает Сергей. – Я ей: ты же знаешь, я жену не брошу, что ты хочешь? Скажи, что ты хочешь? Сколько? А она, не моргнув глазом, веришь – ни секунды не задумываясь, – тридцать две тысячи шестьсот пятьдесят три доллара – говорит. О’кей. Я даже не спросил, почему шестьсот пятьдесят три. Говорю – есть такая цифра в этой букве. Это лучший ответ в мире. О’кей. В тот же день привез баксы. Она взяла. Сказала: «Хорошо». Мы по-прежнему вместе. Ты меня слушаешь? – Слушаю. – Макс, я ее все равно люблю. Она за мной, как за декабристами, и на Канары, и на Сейшелы. На яхте… Она такая, понимаешь, такая… Она этих денег стоит! Я ей сейчас ремонт делаю – супер-пупер! Звонит сотовый телефон. Сергей достает из кармана мобильник: – Да! Мама, я же говорил… Я же просил тебя не делать этого! Ну и что? Я же тебе сказал: налог на прибыль с убытка. Ладно, скоро буду. Целую. – Кладет мобильник на стол. – Это мама, – говорит Сергей, – она у меня бухгалтером. Максим встает и, шатаясь, идет к выходу. – Ты куда? – Меня тошнит, – не поворачиваясь, отвечает Максим. * * * В квартире Анны армяне закончили прокладывать проводку. – Готово, хозяйка! Включай все, что есть! – командует Ашот, потирая руки. – Все? – с недоверием переспрашивает Анна. – Все, все. Все включай! – сияя, отзывается он, напевая веселую народную армянскую песню. Анна мечется по комнатам в поисках всего, что включается в сеть. – А не перегорит? Я раньше чайник электрический включить не могла – сразу пробки выбивало. – Ай, слушай, какой чайник! – прерывая песню, говорит Ашот. – Электростанцию можно запускать на таких проводах! Включай, что есть! – Снова поет. Анна включает все осветительные приборы в доме, чайник, микроволновую печь, утюг, телевизор, стиральную машину, пылесос, музыкальный центр, фен. Рабочие застывают в ожидании результатов смелого эксперимента. Все шумит и орет. Анна, сложив руки, как при молитве, склонив голову, шепчет: |