Книга Субмарина, страница 11 – Джо Данторн

— Я бы так не написал, — настаиваю на своем я.

Огрызок ногтя застрял у нее между передними зубами. Она плюется им в меня. Ноготь повисает на моем голубом свитере. Я не пытаюсь его смахнуть.

— Ладно, ладно. Прочитай, что мы успели написать.

— Дорогой дневник, я все время думаю о Джордане Биван и знаю, что она нравится не только мне.

— Неплохо, — замечает она. — Пиши дальше. Я самый счастливый человек на свете, что удостоился ее поцелуя.

— В жизни бы не сказал «поцелуй». Я сказал бы «оскуляция». — Она смотрит на меня таким взглядом, будто спрашивая: откуда ты свалился? — Нормальное слово, — добавляю я.

— Такое слово только в кабинете зубного и услышишь.

— Такой у меня стиль.

Джордана хмурится.

— Ладно, Шекспир. Я буду диктовать, ты — обрабатывать.

— О’кей, — соглашаюсь я.

— Готов?

— Угу.

— Соблазнить Джордану было нелегко, у нее очень высокие моральные принципы, но когда мне наконец посчастливилось ее поцеловать, я понял, что все усилия были приложены не зря.

Перевожу болтовню Джорданы в высокохудоственную речь:

Греясь в лучах постоскуляционного блаженства, я пожинаю плоды долгих месяцев рыцарских ухаживаний.

Я поднимаю глаза.

— Джордана такая… — она трясет головой и смотрит на меня в ожидании подсказки.

— Нежная? — предлагаю я. — Бесстрашная? Совершенная? — Она кивает.

Джордана такая нежная и бесстрашная, она само совершенство.

— Целоваться с ней было так классно, что я решил сделать фото, — продолжает она. — Для наших внуков.

Я сфотографировал нас, поглощенных объятьями. В одинокой старости будет мне отрада, что некогда держал в руках нечто столь прекрасное.

Я переворачиваю тетрадку и подношу к ее глазам, чтобы она могла прочесть.

— Отлично, — говорит она. — И еще надо добавить: «Подумать только, что этот козел Марк Притчард предпочел встречаться с давалкой Джанет, а не с Джорданой, — немыслимо!»

Видно, что она говорит серьезно, потому что начинает рычать, произнося букву «р». Я кладу дневник в сторонку.

— Ты действительно хочешь, чтобы я обозвал Джанет давалкой, да?

— Да.

— И правда думаешь, что Марк козел?

— Да.

Марка Притчарда я уважаю; он уже два года пользуется дезодорантом, носит в школу электробритву, и прическа у него, как у Элвиса.

— Ты говоришь как озлобленная сморщенная пятидесятилетняя старуха, замечаю я.

Джордана сжимает зубы. Раздается скрежещущий звук. Грррр-грррр-грррр. Она держит руку в маленьком переднем кармашке юбки. На запястье пульсирует жилка. Грррр-грррр-грррр.

— Джордана?

Звук прекращается. Она смотрит на меня.

— Накрой ладонью кулак, — приказывает она.

Я подчиняюсь и складываю ладони так, будто удерживаю пойманного мотылька.

— Вот.

Она соскальзывает с камня и садится передо мной, скрестив ноги. Достает из кармана фиолетовую пластмассовую зажигалку и просовывает ее в отверстие между моими большими пальцами.

Джордана нажимает на кнопку; шипит вырывающийся наружу газ.

— Воздух не должен попасть, — говорит она.

— Мы что, делаем бомбу?

— Это тренировка доверия, как в театральном кружке, — сообщает она.

— Мы делаем бомбу и тем самым учимся доверять?

— Готов? — спрашивает она.

— Нет.

— Готов?

— Нет.

— Раз!

Она крутит колесико. Искра обжигает кожу, и я автоматически раскрываю ладони. На мгновение я становлюсь повелителем природных стихий. Я — Рю из «Уличного бойца-2», в моих ладонях маленький желто-голубой огненный шар. Он исчезает в воздухе между нами. Руки даже не почернели. У Джорданы есть талант, и это не шантаж.

— У меня идея, — говорю я.

— Выкладывай, — отвечает она.

Я беру дневник и пишу:

Я спросил Джордану о ее бывшем парне.

Вот что она сказала: «Он очень милый, но между нами не было физического притяжения. Марк Притчард, да благослови его Бог, красив, как Аполлон, но целуется, точно выискивает дыры в зубах».

Тогда я задал ей самый важный вопрос: «Значит, у вас с ним ничего не было?»

Джордана переминается с ноги на ногу и садится рядом со мной на траву, согнув ноги и направив колени на меня. Жалко, что я в свое время не изучал язык жестов.

Я протягиваю ей дневник. По мере того как она читает, ее глаза округляются. Я жду, когда она дочитает и ответит на вопрос.

— Чисто технически, нет, — отвечает она и возвращает мне дневник.

Я киваю и пишу дальше:

«Боже, нет, конечно! — ответила она. — Это же отвратительно!»

«А как же Джанет? — спросил я. — Разве ты не сердишься на нее, ведь она была твоей лучшей подругой».

Ответ Джорданы был так великодушен:

«Я понимаю, что должна бы сердиться, но, если честно, я желаю Джанет всего самого хорошего. Она очень милая девушка. В прошлом ей не очень-то везло с парнями, скажем прямо — совсем не везло. Помню, даже пришлось научить ее делать засосы. Но, как знать, может, они даже поженятся и навсегда останутся вместе».

У Джорданы просто потрясающее отношение к жизни.

Джордана подсаживается ближе и кладет подбородок мне на плечо. Ветер треплет ее волосы, и они лезут мне в нос. Они пахнут жженым сахаром. Я пишу дальше.

У Джорданы очень сексуальный талант. Она такое умеет проделывать с зажигалкой, поверить невозможно.

Ее рука скользит по моей спине и обнимает за талию. Я продолжаю:

У нее потрясающее тело: полностью сформировавшаяся грудь, тонкая шея, ноги как у манекена из «Топ Шоп».

Она прижимается грудью к моему плечу, и я чувствую ее объем, вес и тепло.

Спасибо тебе, Бог, спасибо, Джанет, и спасибо, Марк Притчард!

Она кусает меня за шею и чуть всасывает кожу.

Искренне ваш,

Олли Т.

Джордана с причмокиванием отсасывается.

— Это просто идеально, — ликует она, тянется к дневнику и вырывает страницу. — Ты так все описал, будто мне плевать на них!