Онлайн книга «Толчок восемь баллов»
|
— Настюхочка… Там Мишка внизу. Просит тебя на секунду выйти. Настя открывает глаза, свешивается с раскладушки и заглядывает под стол, чтобы убедиться, спит мать на своем диване или нет. И тихо говорит Лиде: — Лидуня, если тебе не трудно, спустись к нему и пошли его… — Настя берет Лиду за воротник, притягивает к себе вплотную и что-то шепчет ей на ухо. — Что?! Что ты сказала?! — в ужасе отшатывается Лида. И тогда Настя достаточно громко повторяет: — Я сказала, чтобы он пошел… Нина Елизаровна на своем диване зажмуривается и зажимает уши руками. * * * На светящемся будильнике два часа ночи. Не спит Нина Елизаровна. Уткнулась глазами в спинку дивана… Настя не спит на своей раскладушке. Смотрит в закрытую дверь Бабушкиной комнаты, злобно вытирает взрослые слезы с детского лица. В маленькой комнате все ворочается и ворочается с боку на бок Лида. Тоже никак не может уснуть… Да и Бабушка — неподвижная, немая, почти не дышащая — вонзила открытые немигающие глаза в потолок, на котором вздрагивает отблеск уличного фонаря. И всплывают в остатках Бабушкиной памяти ее постоянные беззвучные черно-белые видения… * * * …Тогда, в сорок девятом, она проснулась от звука подъехавших к дому машин. Тихо выскользнула из широченной постели, где на второй подушке сладко посапывал Друг, метнулась к окну и увидела «эмку» и «воронок» у подъезда… …Потом трясущемуся, растерянному Другу его помощник предъявлял ордер на арест, а еще один подавал Бабушке уже заранее заготовленные листы протоколов, и она, сидя за туалетным столиком в ночной рубашке, подписывала их с одной и другой стороны. Друг увидел, что Бабушка подписывает протоколы, закричал, забился в истерике, упал на колени, подполз к ней, стал целовать ей ноги, рыдая и умоляя не подписывать эти страшные листы. А Бабушка, боясь поднять на него глаза, поджимала босые ноги под банкетку и ставила одну подпись за другой… Помощник дал знак увести Друга. И когда дверь за ними захлопнулась, он подошел к Бабушке, намотал ее длинные волосы на правую руку, а левой стал расстегивать ширинку своих форменных галифе… * * * В день Бабушкиного рождения утро, как всегда, началось с дикой суматохи: уже готовая к выходу из дома Лида мечется по квартире. — Где мои перчатки? Мама, ты не видела моих перчаток? Бабушка, с днем рождения! Прости меня, миленькая… Голова кругом… Ну где же мои перчатки?! Нина Елизаровна вынимает Лидины вещи из шкафа, стопкой складывает их на диван. — Лидочка! Паспорт, билет на самолет и деньги будут лежать вот здесь. Да! Бабушка подарила тебе к отпуску пятьдесят рублей! — Бабуленька, спасибо, родненькая… Господи, ну где же перчатки?! Настя в одних трусиках и короткой ночной рубашке убирает свою раскладушку. — Ты эту кофточку берешь с собой? — спрашивает Нина Елизаровна. — Мама, успеется с кофточкой! Я на работу опаздываю! Где мои перчатки? — Завтра в шесть утра тебе улетать! Когда ты думаешь собирать вещи? Сегодня весь вечер у нас будет народ! — Боже мой, еще вчера перчатки лежали перед зеркалом в прихожей! Настя, где мои перчатки? — В машине не можешь без перчаток? — спрашивает Настя. — Какая машина?! — орет Лида. — Он еще позавчера вечером улетел! Ну где же мои перчатки? — Слушай, ты с этими перчатками уже всех в доме заколебала! — Настя проходит в прихожую, вынимает Лидины перчатки из своей куртки. — На, подавись своими перчатками! — Мама, ты видишь?! Ты видишь, что это такое растет?! — кричит Лида, но в это время из Бабушкиной комнаты раздается сильный удар корабельной рынды. Бом-м-м!!! — несется по всей квартире. — Судно! Судно забыли вынуть из-под Бабушки! — кричит Лида. — Иди, иди уже со своими перчатками, — говорит ей Настя и проходит в комнату Бабушки. — Привет, Бабуля! Ну что там у нас? Она довольно ловко вытаскивает судно из-под Бабушки, морщит нос и вопит на всю квартиру: — Ура! Бабушка покакала! На вытянутых руках, отвернув голову в сторону, она проносит судно мимо сестры и матери в ванную. — Милости прошу! Вуаля! Какой цвет! А запах! Кристиан Диор! Она сливает судно и начинает его мыть щеткой. — Что ни говори, а в жизни всегда есть место подвигу! Да, Лида? — Дура малолетняя! Раз в жизни… И то умудрилась спектакль устроить! — почему-то обижается Лида и выскакивает за дверь. Настя выходит с чистым судном из ванной и уже без ерничества, спокойно просит мать: — Мамуль, подмой Бабушку сама. Мне, наверное, с этим не справиться. Нина Елизаровна берет Настю за уши, притягивает к себе и целует ее в нос… * * * В теплой курточке, в джинсах, заправленных в резиновые сапожки, и в спортивной шапочке Настя стоит в кухне и записывает все, что говорит Нина Елизаровна: — Черный хлеб — целый. И два батона белого по двадцать две. Виктор Витальевич любит по двадцать две. И обязательно смотайся в «Прагу»! Там могут быть крутоны из ветчины. Помнишь, я к Новому году покупала? Так… Нас — трое, Виктор Витальевич — четыре, папа — пять, Евгений Анатольевич — шесть. — Что еще за Евгений Анатольевич? — Я тебе уже говорила. Возьмешь шесть штук. Ясно? — Да. А Бабушка будет опять овсянку жрать? — Настя!.. А бабушке там же купишь две куриные котлетки. — Нина Елизаровна лезет в шкафчик за деньгами и видит несколько трешек, лежащих отдельно. — А это что за деньги? — Стипуху вчера получила. — Очень кстати. А почему так мало? — Елки-моталки! — вспоминает Настя, открывает холодильник и достает из морозильной камеры смерзшийся пакет. — Я же к сегодняшнему дню языки достала! Шесть сорок за них отдала! Мамуля, их же нужно срочно разморозить! — Языки? Настя! Немедленно признавайся, где ты достала языки? — Мам, знаешь, есть такой анекдот: что такое «коммунизм»? Это когда у каждого советского человека будет свой знакомый мясник в магазине. Вот мы сегодня и заглянем в наше светлое будущее. — Это безнравственно, Настя! И отвратительно! — Зато вкусно! Давай деньги, я пошла. — Настя вынимает из рук матери деньги, берет сумку и уже в дверях говорит: — Ма, я заскочу на рынок? Папа очень любит кинзу. Куплю ему пучок? — Купи… — растерянно говорит Нина Елизаровна. * * * Троллейбусная остановка точно напротив Лидиной работы. |