Онлайн книга «Кот»
После чего я разрешил бы им вешать на стенах свой портрет, который был бы воспроизведен таким образом, что с какой точки на него ни посмотри, все кажется, что он смотрит тебе прямо в глаза. Это способствовало бы пищеварению. Они б у меня гвозди переваривали! Они б у меня… – Вот он! – Кто? – Да кот же! Ай, как нехорошо! Я совершенно расслабился, забылся, и вместе со мной ослабла моя маскировка. Сейчас мы ее восстановим. – Где ты видишь кота? – А ты не видишь? – Нет. – Только что здесь был. Был-был. Кто же спорит. «Ах! – говорила одна моя знакомая. – Бытность – она ведь не данность!» И я с ней соглашался. С ней невозможно было не согласиться в осязаемой близи. Она находилась рядом в пору моей бурной юности. Чудное лицо, волосы мягкие, нежные руки и ноги, к которым не возбранялось с восторгом лечь. А стан? Ох, что это был за стан, о-о-ох!.. 
Чёрт побери! Что это был за стан! Чёрт побери! 
Мы любили ходить среди могил. Она держала меня на руках. Она ласкала мне шею. В основном шею. Она меня почесывала. Она скреблась ноготками. У нее были замечательные ноготки на руках и восхитительные ноготки на ногах. Прелестные были ноготки, прелестные! Это она приучила меня к эпитафиям. «Смотри, котик, что здесь написано, – говорила она, поднося меня к очередному надгробию: – „Когда бы не рези, единственным его испытанием была бы совесть!“ А вот еще: „Он предпочитал чтение, бедняга. И читал он всякую чушь“». О, как мне нравились эти мгновения. И как я хотел бы, чтоб они длились вечность. В эти минуты я наполнялся величием. В глазах моих ютилась нега, в членах – томность. 
И я любил этот мир. Даже среди могил. Именно в такие моменты во мне зарождалась поэзия. Именно тогда я мог написать: «Сочинение „На тень тернового венца“», где в разделе «Попутное» было: Лаца, лапца, кам бирука И чавана лапив зука Си ко катипава трака Теки мака суки дака Лак! Типона тики тук Лакаврона ка ми шук Шакава сыпона как Жупирона таки чак И вдруг мимо меня проскочило с десяток крыс. Они лопотали что-то по-своему – никак не разобрать. Меня они совершенно не замечали. Потом проскочил еще десяток, а затем хлынуло-хлынуло – одни только крысы-крысы – хлынуло, заполонило-заполонило, но вот и иссякло, и стихло. Меня это насторожило. – Калистрат! – позвал я и сейчас же обнаружил его рядом с собой. – Что происходит? Калистрат тяжело дышал. – Точно не знаю, – вымолвил он, – но с первого отсека передали: «Спасайтесь!» Теперь все бегут в корму, мой любезный друг, и я вынужден к ним присоединиться, – добавил Калистрат и тут же исчез. Внутри меня нарастала тревога. – Дух! – позвал я. – Ну! – Что происходит? – Как щ-щщас трахнет! – Где трахнет, где? – Да в первом же. А потом и в третьем. Ох и пожар будет! – Ты устроил? – Нет. Короткое замыкание в силовой сети. Удар, как взрыв, потом пожар. Корабль обесточится. Лодка всплывет. В первом погибнут все. Из третьего уйдут в корму. Ты, твой хозяин и двое его друзей – останетесь во втором. Вы будете отрезаны от всего корабля. Вас причислят к мертвым на долгие дни, пока лодку не обнаружат, не возьмут на буксир и не приведут в базу. Во втором вы быстро съедите все запасы. Все, что найдете. Вы будете страдать без воды. Хотя… впрочем… да, со стен можно будет слизывать конденсат. В темноте твои приятели найдут фонарь и устроят настоящую охоту на крыс, которые не успели удрать. Берегись, Себастьян, они и тебя захотят съесть. Это все, друг мой. Удачи. Я должен быть в третьем. Дух исчез. В кишечнике у меня похолодело. 
– Наполеон! – вскричал я. – Это великий миг гибели мира! – появился Наполеон. – Он потрясает сердца. Все ради великой империи – и обман, и подлог, и кровь, и страдания. И вот выясняется, что все это зря. Все напрасно, мой маршал. Все гиблое. Все пустое. Империя, ради чего ты была? – Трах!!! – раздалось в тот же миг где-то там впереди. Лодку встряхнуло, и Наполеон исчез. 
– Аварийная тревога! Все, кто был рядом, убрались в третий, после чего раздался взрыв в третьем: трах!!! Мой хозяин, Юрик и Шурик не успели выскочить из второго – дверь задраили перед их носом. Шурик и Юрик кинулись и быстренько оказались у двери в первый. А оттуда уже неслись крики, вопли, и я вдруг увидел, как в первом бушует пламя, как горит все-все, – кажется, даже воздух, и в нем мечутся люди, люди, они что-то пытаются делать, хватаются за все подряд руками и кричат – ох, как же они кричат, как кричат… Видение пропало. У Шурика и Юрика в глазах стояли ужас и слезы и пот струился по лицу. Они застыли у носовой переборки, а мой хозяин – у кормовой. А в первом кто-то все еще бросается на дверь – еще и еще раз, пытаясь повернуть кремальеру, но Шурик начеку – он закрыл переборку на болт, который сунул в специальную дырку, и теперь он – этот болт – прыгает в своем гнезде, и кажется, вот сейчас выскочит, но нет – крики стихают. Свет гаснет – мы в темноте. Кончено. Вторая часть. 
ВТОРАЯ ЧАСТЬ Вот так и начинается вторая часть: крики, гарь, смрад и чад, но вот обломки, налетавшись по воздуху, приземляются, пыль успокаивается, свет гаснет, наступает тишина. |