Книга Stalingrad, станция метро, страница 61 – Виктория Платова

Каково расстояние между креслом и окном? Метра два или два с половиной. Слишком далеко, чтобы стать хорошими приятелями; TO TOKIO — 3130 — M1 — так будет вернее.

Елизавета по-прежнему сидит на подоконнике.

И ощущает известные неудобства.

Она никогда не разговаривала с людьми, которые симпатичны ей, из такой дали. Всеми правдами и неправдами она старалась приблизиться, занять место в первом ряду. А места в первом ряду, как известно, предназначены для особ, имеющих непосредственное отношение к тем, кто играет спектакль. Это могут быть т-сс-с! друзья, могут быть — родные, знакомые, возлюбленные — потенциальные и самые настоящие (бывших возлюбленных на свои спектакли не приглашают). Елизавета перебывала во всех категориях, за исключением возлюбленной. Смешно представить, что она смогла бы обсуждать вселенские проблемы или просто трепаться с расстояния в несколько метров. Ау, Пирог! Ау, Шалимар! Праматерь Всего Сущего, ты меня слышишь?!. Они, конечно, слышат, но общение глаза в глаза все же предпочтительнее. Тогда и мизансцена выглядит законченной, не то что сейчас, — когда Илья снова врос в свое кресло, а она — уткнулась спиной в небо и крыши.

Надо бы перебраться куда-нибудь поближе, и тогда они будут смотреться не отдельными частями композиции, а составят единую, что-то типа Рабочего и Колхозницы. Или Едоков Картофеля. [15] Или Девочки на Шаре, где девочкой однозначно выступит худыш Илья, а толстомясой Елизавете придется выбирать между шаром и борцом.

Так куда бы пристроиться конкретно?

Можно сесть на хлипкий качающийся стул у стола (тем самым приблизившись вплотную к Едокам Картофеля). Но стул уже давно готов развалиться сам по себе, и вряд ли Елизаветины телеса поспособствуют продлению его жизни. Сидеть на кровати глупо, стоять непосредственно перед Ильей — еще глупее…

Пол.

Она устроится на полу!

Обрадовавшись такой простой мысли, Елизавета тотчас перебралась на пол в полуметре от Ильи, сложила ноги по-турецки и со всех сторон обезопасила их юбкой, — благо ее длина и ширина позволяли это сделать. Получился автономный и вполне жизнедеятельный фрагмент из «Завтрака на траве» Эдуарда Мане.

Каким все-таки полезным может оказаться иногда знакомство с шедеврами мировой живописи!..

— Ничего, что я здесь посижу? — запоздало поинтересовалась Елизавета у Ильи.

— Ты ведь уже села.

— Я тебе не напрягаю?

— Нет.

— На чем мы остановились?

— На том, что у тебя нет друзей и ты от этого очень страдаешь.

— Разве я говорила, что страдаю?

— Значит, я ошибся. Услышал что-то не то. Наверное, ты говорила о себе. О том, как тебя задолбало быть на вторых ролях в своей собственной жизни. Стоять на левой свадьбе в толпе конченых дур, в ожидании брошенного букета. Но ты же прекрасно знаешь, что букета тебе не достанется ни при каких обстоятельствах. Тогда зачем стоять? Шла бы ты в бассейн. Всяко больше пользы будет.

— Какой еще бассейн? — надулась Елизавета. — На что ты намекаешь?

— Ни на что. Бассейн — это образ. Свадьба — тоже образ.

— А другого образа, кроме бассейна, не нашлось?

— Да это просто первое, что в голову пришло. Мог бы сказать — библиотека, мог бы сказать — архив кино-и фотодокументов ВМФ.

— Мог бы сказать, но не сказал. А выкатил хренов бассейн! Тима — плавай баттерфляем от стенки до стенки по сто часов в день, разгоняй жиры. Что я, не понимаю?

— Ну, ты вольна думать, что хочешь.

Илья совсем недобрый, а она-то понадеялась, что оху.крыса навсегда покинула его, слиняла из клетки в связи с резко ухудшившимися условиями содержания. А крыса никуда не делась, сидит на месте и щерит зубы.

— Да будет тебе известно, никакие левые свадьбы я не посещаю! Потому что… Потому что у меня у самой через месяц свадьба…

— Неужели?

— Представь себе.

— И за кого же ты выходишь?

— За парня, естественно. За кого же еще!

— Ну да, конечно, за парня. И кто же наш герой?

— Он не герой. Он… Он…

— Ну, я слушаю.

Ужасно, когда тебя застают врасплох. Елизавета, конечно, принимала участие в обсуждении парней, но выступала в роли стороннего наблюдателя. Благодарного слушателя. Наперсницы. Тетушки-дуэньи в черном платье и черном чепце. Что говорила ей о своих последних приобретениях Шалимар? Какой-то тип подвез ее на «Гранд-Чероки» и пригласил на ужин в супердорогой ресторан «Гинза». Они ели там суперредкого мраморного окуня, который водится только на юго-восточной оконечности Японского моря. Суперредкий окунь доставляется в Питер самолетами прямиком из Японии и стоит страшно дорого, примерно как подарочный набор инкрустированных серебром рюмок «Царское село». Нет, наверное, Шалимар загнула со стоимостью рыбы, она любит прихвастнуть. Еще у Шалимара был проходной романчик с охранником из магазина самопальной косметики «LUSH», но это не идет ни в какое сравнение с рюмками, инкрустированными серебром.

В активе самой Елизаветы мечты об арабе, китайце, Харрисоне Форде в роли Индианы Джонса, Венсане Пересе в роли Александра из фильма «Аромат любви Фан-фан». Софи Марсо — сильная соперница и отбить у нее Александра вряд ли получится, но почему бы не представить себе невозможное? Хотя бы на минутку.

— Он красивый, мой парень.

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Он похож на французского актера Венсана Переса. Слыхал про такого?

— Еще бы. Мой любимый мужской типаж. Но тебе не кажется, что он для тебя несколько староват? Можно сказать — в отцы годится.

Почему же староват? Ни капли не староват! В «Аромате…» Венсан был очень даже ничего, молодой и веселый, придумщик всяких фокусов, самый настоящий романтик. А отец у нее один — Карлуша, о других кандидатах в отцы и речи не идет.

— Нет. Он совсем не старый. Просто похож на Венсана Переса из «Аромата любви Фанфан», а не из какого-нибудь другого фильма.

— Значит, я видел более позднюю версию Венсана Переса.

— Значит, так.

— И как же его зовут на самом деле?

Вопрос на засыпку. Списка любимых мужских имен у Елизаветы нет, а просто мужские имена напрочь вылетели из головы, и вместо них лезут либо несусветно-иностранные (включая Харрисона и Венсана), либо уже ангажированные — типа Карлуши и Ильи. Также в зоне досягаемости болтаются Пирог с Шалимаром, Праматерь Всего Сущего и почему-то собака Павлова, наглядно, на примере слюноотделения, продемонстрировавшая торжество условных рефлексов. Как же звали великого ученого Павлова?.. Как на экране перед Елизаветой проплывает коротко постриженная седая борода физиолога, усы, очки и даже лысина, при этом его имя категорически отказывается выйти на свет. Павлов, Павлов… Павел ведь — тоже имя!