Онлайн книга «Король крыс»
|
— Спасибо, Мак. Теперь нам лучше приняться за дело. Гости Кинга полосками ткани законопатили щели вокруг двери и закрыли в ней решетчатый глазок. Кинг проверил их работу. — Хорошо, — заключил он. — А что будем делать с окном? Они посмотрели на небольшую зарешеченную часть неба, и Браф сказал: — Оставим все как есть, пока похлебка не начнет кипеть. Потом мы заткнем окно и будем терпеть сколько сможем. Потом опять ненадолго откроем его. — Он огляделся по сторонам. — Я считаю, что время от времени мы можем выпускать запах наружу. Как индейский дымовой сигнал. — На улице есть ветер? — Будь я проклят, если я это заметил. Кто-нибудь знает? — Эй, Питер, подсади-ка меня, парень, — сказал Мак. Мак был самым маленьким из всех мужчин, поэтому Питер Марлоу позволил ему встать на свои плечи. Мак лизнул палец и выставил его наружу сквозь прутья решетки. — Поторопитесь, Мак, бога ради — вы ведь, понимаете, не цыпленок, — крикнул Питер Марлоу. — Я проверяю, есть ли ветер, вы, молодой негодяй! — И он снова лизнул палец и выставил его наружу. Мак был так поглощен этим занятием и выглядел так нелепо, что Питера Марлоу начало трясти от смеха. Ларкин присоединился, они корчились от смеха. В результате Мак свалился с высоты шести футов, ободрал ногу о бетонную койку и начал чертыхаться. — Поглядите на мою чертову ногу, чтоб вас всех, — ругался Мак, задыхаясь. Царапина была небольшой, но показалась струйка крови. — Я почти содрал всю кожу с этой чертовой ноги. — Послушайте, Питер, — простонал Ларкин, держась за живот. — У Мака есть кровь. Я всегда думал, что у него в венах только латекс! — Идите к дьяволу, негодяи, 'mahlu, — раздраженно сказал Мак, потом приступ хохота охватил и его. Он встал, сгреб в охапку Питера Марлоу и Ларкина и запел: «Хоровод среди роз, руки полны цветов…» А Питер Марлоу схватил за руку Брафа, а Браф Текса, и цепочка мужчин, возбужденных песней, раскачивалась вокруг кастрюли, а Кинг, скрестив ноги, сидел позади. Мак разорвал цепочку. — Салют, Цезарь. Собирающиеся здесь приветствуют тебя. Они все, как один, отдали ему честь и свалились в кучу. — Слезьте с моей чертовой руки, Питер! — Вы мне заехали по яйцам ногой, негодяй, — ругал Ларкин Брафа. — Извините, Грант. О, Боже! Я не смеялся так уже много лет. — Эй, Раджа, — окликнул Питер Марлоу. — Думаю, что всем нам надо помешать один раз варево, на счастье. — Поступайте, как считаете нужным, — ответил Кинг. Ему было чертовски приятно, что эти парни так развеселились. С серьезным видом они выстроились в очередь, и Питер Марлоу помешал варево, которое уже нагрелось. Мак взял ложку, помешал и прочитал над ним непристойную молитву. Ларкин, чтобы не отставать, начал помешивать, приговаривая: — Кипи, кипи, кипи и закипай… — Вы спятили? — воскликнул Браф. — Цитирует «Макбета»! Ради бога! — В чем дело? — Это сулит несчастье. Цитировать «Макбета». Как свистеть в театральной уборной. — Неужели? — Каждому дураку это известно! — Будь я проклят. Ничего об этом не знал. — Ларкин нахмурился. — Во всяком случае, вы процитировали неверно, — сказал Браф. — «Пламя, прядай, клокочи. Зелье прей! Котел урчи!» [18] — А вот и не так, янки. Я знаю Шекспира! — Спорим на завтрашнюю порцию риса? — Послушайте, полковник, — подозрительно вмешался Мак, зная склонность Ларкина к азартным играм. — Никто так просто не бьется об заклад. — Я прав. Мак, — отрезал Ларкин, но ему не понравилось самодовольное выражение лица американца. — Почему вы так уверены в своей правоте? — Пари? — спросил Браф. Ларкин секунду подумал. Он любил азартные игры, но завтрашняя порция риса была слишком большой ставкой. — Нет. Я поставлю свою порцию риса за карточным столом, но будь я проклят, если поспорю на нее из-за Шекспира. — Жаль, — сказал Браф. — Мне бы пригодилась дополнительная порция. Это четвертое действие, картина первая, строка десятая. — Откуда, черт возьми, вам это так точно известно? — Ничего странного, — объяснил Браф. — Я специализировался по искусству при Конгрессе США, в основном по журналистике и драматургии. Когда все это кончится, я собираюсь стать писателем. Мак наклонился и вгляделся в кастрюлю. — Завидую вам, приятель. Писатель — почти самая важная профессия в мире. Если писатель хороший. — Ерунда, Мак, — сказал Питер Марлоу. — Существует миллион более важных занятий. — Ваши слова говорят о том, как мало вы знаете. — Бизнес гораздо важнее, — вставил Кинг. — Без бизнеса жизнь бы остановилась, а без денег и стабильной экономики никто бы не стал покупать книги. — К черту бизнес и экономику, — заявил Браф. — Это обычные материальные вещи. Все обстоит так, как говорит Мак. — Мак, — обратился к нему Питер Марлоу. — Почему вы считаете профессию писателя такой важной? — Ну, паренек, во-первых, это то, чем я всегда хотел заняться и не мог. Много раз пробовал, но ничего не мог дописать до конца. Это самая трудная задача — дописать до конца. Но самое главное состоит в том, что писатели — это единственные люди, которые могут что-то изменить на этой планете. Бизнесмен ничего не может… — Это чепуха, — воскликнул Кинг. — А как же Рокфеллер? И Морган? И Форд, и Дюпон? И другие? Благодаря их филантропии финансируется черт знает сколько научных исследований, и библиотеки, и больницы, и искусство. Да без их денег… — Но они сделали свои деньги за счет кого-то другого, — сухо сказал Браф. — Они могли бы легко отдать часть своих миллиардов людям, которые заработали их для них. Эти кровопийцы… — Я полагаю, вы демократ? — возбужденно спросил Кинг. — Можете не сомневаться, это так. Посмотрите на Рузвельта. Посмотрите, что он делает для страны. Он вытащил страну, мы ему всем обязаны, а эти чертовы республиканцы… — Чепуха, и вы понимаете это. Это не имеет никакого отношения к республиканцам. Экономический цикл развития… — Все эти экономические циклы — бессмысленное вранье. Республиканцы… — Эй вы, парни, — робко сказал Ларкин. — Никаких разговоров о политике, пока мы не поедим. Что вы на это скажете? — Ну ладно, — угрюмо согласился Браф, — но этот малый чересчур благодушен. — Мак, почему это так важно? Я все же не понимаю. |