Онлайн книга «Косовский одуванчик»
|
– О чем же был первый? – Война в Заливе. – История Кина тоже для романа. – Начало у меня уже есть. – Стук в дверь? – Беседа с вами. – Боюсь, это очень по-голливудски. – Да, но не забудьте доктора и нашу первую встречу с сумасшедшими… – Полет над гнездом кукушки по имени Косово. – Нет – агония романтизма. – Вы имеете в виду девятнадцатый век? – Да, девятнадцатый век точно предсказал все то, что с нами случилось. – Подождите, позвольте припомнить… Я думаю, вы неправы. Сержант ласково погладил меня по щеке и сказал: – Конечно же я неправ. – Хотелось бы с вами поспорить об этом. – Хорошо, скоро встретимся. – Где? – спросила я. – Думаю, в кровати… Сержант отдал мне честь, радуясь удачно найденному ответу. В патруле Militer Police, помимо сержанта, состоял негр и еще один солдат, всех их – этих двух солдат тоже, как и прочих вояк КФОРа, готовили к захвату планеты Марс. Описать их очень просто: два солдата на фотке. Сержант, начальник патруля, был одет почти по-граждански – легкая летняя униформа, подходящая для июня, фуражка а ля Уэсли Кларк. Посмотреть бы фотографии… Когда они вышли, я собрала в кучку руки, ноги, спину, волосы, жопу и все, что еще оставалось моего в апартаментах. После замечательного разговора с сержантом я совсем забыла про капитана Гарольда. «Да я просто сумасшедшая», – смеялась я молча, чувствуя себя генералом, в армии которого служит английский капитан, немецкий майор и американский сержант. Я провела чудную ночь с английским капитаном, он так любил меня. Любила его и я… «Мы обещались друг другу», как говорят наши крестьяне. У меня случилась любовь. Хорошо. Давай теперь посмотрим, что у меня осталось после этого. Капитан удрал с карниза… Где, где он сможет спрятаться, чтобы потом найти меня и отправиться в Сербию? У меня же не было ни Сербии, ни Косово, ни Приштины, и теперь любовь мне забила голову вопросами: сумеет ли американский сержант спасти меня, как он сказал, – если мы окажемся в кровати? Или майор Шустер, который не приглашал меня в кровать, но у которого я смогу резать на кухне репчатый лук? Ладно, отправимся на кухню, к Рексу… * * * РЕЖУ теперь свой рассказ и внимательно оглядываюсь, выходя из отеля «Гранд», чтобы мне не врезал какой-нибудь албанец. На улице замечаю, что за мной в середине июня следует зимнее пальто. Ускоряю шаг, но тут слышу: – Мария, мадемуазель Мария… Остановилась: – О, это вы, господин Ашкенази? – Мария, дитя мое, помоги… – Что случилось, господин Ашкенази? – Помоги, ты вяжешься с этими… Извини, я знаю, что ты прикидываешься переводчицей, но я больше не могу, помоги дядюшке Ашкенази! – С радостью, если смогу. Два индийских солдата знаком приказали нам подождать, потому что перед нами трое албанцев перегоняли автомобиль марки «ягуар». В кабине патрульной машины солдат КФОРа проверял по компьютеру номера двигателя. Солдат вытащил из «ягуара» низкорослого мужичка, кричащего по-английски: – Я – министр иностранных дел Албании! – Машина украдена, – объявил солдат КФОРа. Два индийских солдата взяли под руки министра иностранных дел Албании, в то время как солдат КФОРа сел за руль. Из «ягуара» выскочили трое албанцев и наставили на него «калашниковых». Солдат КФОРа вышел из машины. Министр вернулся в «ягуар». Врубил зажигание и резко рванул с места. За ним побежали трое с «калашниковыми». – Поспешите, – посоветовала я господину Ашкенази. Рядом с «Баром Кукри» я чувствовала себя увереннее. Господин Ашкенази торопливо произнес: – Мария, я все еще председатель Еврейской общины в Приштине. Сегодня ночью в нашу квартиру вломились десятка два молодых людей. По акценту я понял, что они из Албании. Кричали нам: «У вас полчаса, чтобы уйти!» Моя мама – ей восемьдесят лет – у нее только что был инфаркт… Конечно, действия албанцев напомнили ей сорок третий, когда в ее квартиру ворвались гитлеровцы и албанцы. Я пожаловался французскому генералу Сен Сиру де Луа, а он мне сказал: «Забудьте, это теперь неактуально!» – Что значит – «неактуально»? – спросила я. – Французский генерал имел в виду, что еврейский вопрос – скажем так – решен, и в Косово евреев не преследуют… Я точно не понял… Я спросила господина Ашкенази, знаком ли он со Слободаном Пилишером, тоже евреем, моим товарищем по курсу художественной литературы и английского. – Так он же уже бежал, – ответил господин Ашкенази. – Нет, – ответила я. – Слободан все еще дома. Я вчера виделась с ним. Вы на пару дней останьтесь с мамой у него, а потом я помогу вам вернуться в свою квартиру. – Поможете? Как? – спросил, побледнев, господин Ашкенази. – Через немцев, – ответила я. – Я теперь переводчица у майора Шустера. Господин Ашкенази с сомнением посмотрел на меня и, не произнеся ни слова, быстро удалился. Я соврала господину Ашкенази, соврала, что Слободан Пилишер в Приштине. Я не видела Слободана с начала бомбардировок. Если бы этот кретин Гарольд не сбежал, я хоть что-нибудь да сделала бы. А теперь осталась мне лишь кухня в «Баре Кукри» да, возможно, подлизывание к майору Шустеру. Немец майор Шустер мог бы помочь господину Ашке-нази, у него есть исторический стимул для этого. Если господин Ашкенази живым доберется до дома Слободана Пилишера… Перед «Баром Кукри» меня расстреляла ТВ камера. За камерой стояла женщина, с которой я познакомилась во время бомбардировок. Мы в гуманитарной организации «Кер» звали ее Canada Press. Это была средних лет женщина, облазившая все горячие точки мира, женщина с лицом, ежедневно загорающим на ветру; точно такое лицо оказалось у Ванессы Рейдгрев, боровшейся за права мусульман в Сараево и мечтавшей – что для нее и исполнили – сыграть Чехова под сараевской мечетью. – Мария, иди прямо на камеру, чтобы перекрыть мне кадр, – крикнула мне Canada Press. – Чао, Canada! – откликнулась я. – Что там вчера вечером случилось? – Opening Night, – сказала я. – Да ладно, Мария, не ври. Ты можешь рассказать мне на камеру, что вчера там сказанул английский капитан Гарольд Кин? – Спроси его самого. – Я тебя спрашиваю, ты ведь знаешь, что я на твоей стороне. – Ты – да, но ведь не Canada же. – Но я независимый репортер! – Я сама завишу от майора Шустера, так что спроси его, у меня нет права комментировать, мое дело – переводить. |