Онлайн книга «Косовский одуванчик»
|
– А что с Йованом? – Убежал с женой и детьми, это меня и спасло. – Как это? – Оставил ключи КФОРу, двум солдатам из непальско-индийского отряда, гуркам. – А что такое кукри? – Не знаю, – говорю. Не захотелось мне объяснять ему, что такое кукри. – И куда теперь? – спрашивает Слободан. – В «Бар Кукри». – Зачем? – Может, немец нам все-таки поможет, а не Скендер. – Меняешь планы? – Война, Слободан… – Я ее проиграл! – пропел Слободан. – Нет, ты ее выиграешь, а вот я – сомневаюсь. – Я боюсь! – выдавил Слободан. – А я проголодалась. Мы вошли в «Бар Кукри», будто последнее наше пристанище, в котором сгорим заживо или выживем. За стойкой сидел сержант Militer Police. Он махнул мне рукой, и я на ходу стала придумывать, что бы предпринять. – Виски! – крикнула я. – И… Ты что будешь, Слободан? – Сэндвич, – говорит Слободан. – Два сэндвича! – Три! – с улыбкой продолжил сержант Militer Police и протянул руку Слободану: – Джон. Сержант Джон, на этот раз в гражданском, выглядел совсем как баскетболист. Футболка огромного размера и еще больше номер на груди – номер 11. «Какая я дура, – думаю, – лучше бы я встретила на лугу сержанта Джона». Мне даже захотелось ему прямо сейчас сказать: «Смотри, одуванчик!» – но вместо этого я бросила на стойку перед ним «Гарди-ан», а сержант Джон, приняв игру, нежно подтолкнул ко мне воскресный выпуск «Нью-Йорк Таймс». За стойкой Раймонда крикнула Мики: – Принеси три сэндвича, кстати, и мне один захвати! Мики поплелся за сэндвичами, подмигивая мне на ходу: смотри, мол, какой Джон клевый парень. Джон подтвердил его мысль, чокнувшись стаканом молока с моим виски: – Вы всегда так хорошо выглядите по воскресеньям? – Ах, – говорю, – проклятое воскресенье, но зато какая чудная погода для молодого горошка! – И еще у нас толстые газеты… – Сложилось начало романа? – спрашиваю. – Я все еще в поиске. – Я подскажу вам. Господин Пилишер – еврей, которому нужна американская виза, у него брат в Сан-Диего. Командование КФОРа отказало ему, а он не смог отказать албанцам, которые отняли у него дом. – Воскресенье! – говорит Джон. – Не думаю, что сегодня смогу помочь вам, да и завтра… Я всего лишь сержант. Поищите кого-нибудь в офицерском звании. – Отлично! – говорю. – Я вам подарила начало романа, вы этого даже не заметили. У вас есть мобильник? – Кому собираетесь звонить? – А вам обязательно знать? – Не хочется, чтобы номер моего мобильника узнали где-нибудь в Сербии. – Да нет, я майору Шустеру позвоню. – Тому немцу? – Да. – Думаете, он вам поможет? – Получше вас, американцев! – Почему это? – Потому что я попрошу немца вступиться за еврея. – О'кей! Я, как это принято у владельцев мобильников, расхаживала с трубкой в руке по бару, набирая номер майора Шустера. – Да… – отозвался знакомый голос. – Это Мария. Вы меня еще помните? – Да, я все утро думаю о вас. – Мило с вашей стороны. – А вот с вашей стороны некрасиво лгать мне. – Интересно, в чем это я вас обманула? – Я попытался навести справки о ваших родителях, про которых вы мне сказали, что их похитили албанцы. Так вот, никто их не похищал, фройляйн Мария! По нашим данным, ваши родители находятся в Белграде, живы и здоровы, проживают у родственников на бульваре Революции, переименованном в улицу короля Александра, номер 453, это где-то в районе Цветочного рынка. – Еб твою мать! – говорю. – Ради бога, – откликнулся майор Шустер. – Прекрасная новость! – Только не для меня. – Ладно, сейчас у меня есть одно действительно серьезное предложение. Тут рядом со мной сидит Слободан Пилишер, еврей. Албанцы выкинули его из дома. Ему нужна виза – в любую страну. Майор Шустер вежливо отвечает: – Хорошо, высылаю машину с лейтенантом Ритингом. Он привезет его ко мне в штаб. – Мне хочется, чтобы и вы приехали, я должна лично перед вами извиниться за свое вранье. Понимаете, мне пришлось… – Понимаю вас, но мы должны соблюдать некие нормы, которые в обществе называют моралью. К сожалению, я не приеду, потому что побаиваюсь вас. – Вы – меня?! – Ну, не совсем вас, но… – Продолжайте! – Если я скажу это, то, боюсь, придется вновь произнести эту глупую фразу Зингера. Давайте вместо этого я сделаю для господина Слободана все, что смогу. Кстати, мы сейчас занимаемся делом господина Ашкенази и его матери. – О, майор, огромное вам спасибо от всех евреев и сербов! – Будьте осторожны, ведь вы сербка, и я не хотел бы, чтобы вас начали искать из-за… Ведь вы для нас – единственная зацепка, по крайней мере, так мне сказал… – Кто? – спрашиваю. – Какая зацепка? – Давайте бесстрастно, помните, как мы говорили? Не искушайте вашу любовь следами, за которые легко зацепиться… – Не понимаю, – говорю. – Спасибо за звонок! Майор Шустер прервал разговор. Чтоб его мать, я прекрасно поняла последние слова майора Шустера! Конечно, он знает, что я бегаю за Гарольдом. Но известно ли ему, что мы только что расстались? Слободан ел сэндвич, и я крикнула ему по-сербски: – За тобой едет немец, все будет о'кей! Раймонда встрепенулась: – Умоляю тебя, здесь говорят по-албански или по-английски! Она произнесла эти слова, подмигивая Мики. Тот в ответ шлепнул ее по заднице, она изогнулась, ухватила его за запястье и подняла руку вверх, совсем как на ринге. – Теперь мы чемпионы! – пропел Мики. – Ага, – говорю, – далековато зашло ваше межнациональное сотрудничество! Пока мы втроем смеялись и болтали по-сербски, сержант Джон читал «Гардиан». Раймонда шепнула мне по-албански: – Слушай, ты сможешь подтвердить, что Мики никого не убивал? – Тебя же свои убьют, если про него узнают. – Меня? Я – полковник УЧК, я ведь не сама явилась сюда наниматься в официантки. Это Мики на меня навалился. Говорит, давай поженимся и сбежим в Канаду. |