Онлайн книга «Антиглянец»
|
– Вот смотри. Получается, все, что у меня есть, – только до тех пор, пока лицо в порядке. Когда это все случилось, я ужасно боялась, что они не смогут лицо собрать. А если нет лица – понимаешь, что будет? Сегодня меня Цыганков несколько раз спрашивал – а как нос, все нормально? Они знаешь почему хотели другую девочку взять? Потому что думали, что я теперь урод. Моя программа существует до тех пор, пока я могу мордой торговать. Нет ее – и ничего нет, ни карьеры, ни эфиров… Ты слышишь? Я приподнялась на локте, уставилась в темноту, где на соседней кровати белели Настины бинты. – Мне так страшно стало. Я подумала – хорошо, сейчас обошлось. Но потом, через десять, через двадцать лет, когда я стану старая и страшная… У меня же тогда ничего не будет. Я раньше не задумывалась об этом. Просто знала, что я красивая – и все. С детства знала. И этого достаточно как будто. А теперь поняла, что, кроме красоты, у меня вообще ничего нет. – Ну ты зря так говоришь… – Не зря. Ты не можешь до конца понять, что значит быть такой. Потому что у тебя такой проблемы нет. Ты умная. – Да перестань! – Нет, Алена, ты правда очень умная. И у тебя профессия есть. Ты все сама можешь, ты самостоятельная. А я нет… Сначала родители все за меня решали – что, куда… У меня даже друзья детства все – дети друзей моих родителей. Мы дружили как-то автоматически. Они приезжали в гости, взрослые шли за стол, а дети – ко мне в комнату. Потом мы все вместе в школе учились. Потом в институт меня засунули. Я точно знала, что поступлю. Ректор – папин друг, меня он тоже с детства знал. Как мне сказала одна подружка, ты с такой фамилией и внешностью можешь вообще ничего не делать. Сами придут и все дадут. А я хотела… Я проснулась окончательно и слушала Настю, боясь пропустить слово. – Стала передачу вести. В кино я не хотела. Думала, на телевидении проще. Сразу популярность, все проблемы можно быстро решить. А кино… Ну, у отца бы я снималась. Но у него сейчас и картин мало, а другие режиссеры не стали бы снимать. На телике мне нравилось, и получалось вроде… Я думала, что у меня теперь профессия есть. А когда они стали искать другую ведущую, поняла, что ничего они не видели во мне, только внешность. Никаких других данных, понимаешь? – Настя, это не так. Они просто боялись, что ты не сможешь. Телевидение – это же конвейер, каждый день надо выходить. – Да это понятно. Но они даже не звонили, никаких вопросов – когда ты выйдешь? И других проектов не предлагали. Умерла так умерла. Если бы из «Интер-Инвеста» не наехали, не пригрозили деньги снять, то меня бы выкинули. – Не знаю. – А я точно знаю! И какое у меня теперь будущее? Я сама по себе ничего не могу. Мне нужен кто-то. Отец, хорошо, пока поддерживает, но это же не вечно. И что мне остается? У меня давно вертелся вопрос, который я хотела задать. – Ну ты же не одна? У тебя же есть друзья? – Ты имеешь в виду – мужчины? – Да. – Знаешь, это тоже все так-сяк. Ну есть, ну и что? И потом, кто есть-то? Отец мне постоянно говорит – надо выходить замуж. И грамотно, пусть не самый богатый, зато вменяемый. Папа вообще человек компромиссов. А я – нет. Я замерла. Это кто тут не самый богатый? – И почему ты не выходишь? – Да за кого выходить-то? Как будто они есть! Так, вертятся вокруг. Бессмысленные мужчины, которые делают мне бессмысленные предложения. Опять же вопрос – почему? Потому что я моложе их жен на двадцать лет. Надо спросить ее напрямую. – А Саша? А как же Саша? Ну, Канторович? Сейчас она вынесет мне приговор. Что она сейчас скажет, что?! – Да, Саша… Сашка хороший, вообще. Отцу он нравится. Все ясно, значит, он – жених. А она – невеста. А мне – конец. – Я вообще запуталась с ними. И эта история еще… Я иногда чувствую себя гадиной. Вот у тебя так было? Представь, у него жена беременная, а он со мной встречается. А потом я узнаю, что у нее выкидыш. – У кого жена беременная? – Я обалдела. – Он женат? Канторович женат? – Да нет! При чем здесь Канторович? Я так, вообще… Просто история. И главное, я не знала, что она беременная. И она про меня не знала, просто совпадение. Но все равно ужасно, правда? – Ну да. – Конечно, я понимаю, что он не вариант. Но с ним надежно. Сильный такой, наглый, уверенный, всех держит за горло. Мне нравится. Он даже на отца чем-то похож. И богатый астрономически. Не жадный вообще. Все что угодно готов сделать. И трахается так… Офигенно… – Ты про кого говоришь? – Я уже не очень понимала, о ком это она, только было ясно, что речь не про Александра. – Да не важно. Забудь. Это так… Там, наверное, уже не будет ничего. Алена, ты никому не говори, ладно, про то, что я сейчас… Обещаешь, да? – Да, конечно. – Я вообще-то людям не доверяю, но мы с тобой теперь подруги. Поэтому я расслабилась немного. Я знаю, ты не предашь. Слушай, а расскажи, сложно быть главным редактором? Мне кажется, это дико интересно, правда? Но очень сложно, да? Как ты думаешь, у меня бы получилось? Ты где-нибудь училась специально? Настя начала сыпать вопросами, как в своей передаче, – не дожидаясь ответов. Это все, конечно, очень мило, но я так и не поняла про Канторовича. А она ловко переключилась на другую тему. – Как ты думаешь, это любой может или надо обязательно журналистом быть? – Насчет любой не знаю… Настя, подожди, я все-таки хочу понять… – Да? – Извини, если вопрос покажется… Я просто… хочу спросить… Ненавижу себя за эти круги, которые всегда нарезаю вокруг волнующей темы, вместо того чтобы врезать сразу в лоб. – Говори, что ты хотела? – Ты с Сашей… В общем, у вас с ним роман? Уф, наконец-то я это произнесла. Роман, бр-р, какая ханжеская гадость. – С Сашкой? О господи, ты даешь! Так он тебе нравится, да? Я покраснела. Хорошо, что темно и она не может этого видеть. – Ален, ты влюбилась, что ли? – Нет, почему? – врала я неубедительно. – Да точно! Ты влюбилась! Влюбилась, скажи! – Настя села на кровати. – Да нет, глупо было бы. – Ну почему глупо? Он, по-моему, очень декоративен. Девушки в него влюбляются, это нормально. Слушай, давай включим свет, чаю попьем. Я спать вообще не хочу. А ты? – Нет, нет, не надо. – Да ладно, давай! – Настя вскочила, включила иллюминацию. Я потянула одеяло на себя. – Алена, вылезай! Покажи личико! Не прячься. Ты чего от меня прячешься? Стесняешься? Вот так, стоило мне, великовозрастной дуре, ступить на зыбкую любовную почву, как Настя тут же почувствовала силу. Вместо ноющей, неуверенной в себе истерички, требующей помощи и поддержки, я снова видела бойкую девицу, которая брала надо мной верх. |