Онлайн книга «Любовница на Рождество»
– Позволь заметить, что это твой дом, а не мой. Синклер пожал плечами: – Не я его выбирал. Дом Синклера, который он любезно делил с Себастьяном, когда один из них или оба были в Лондоне, принадлежал его семье, но находился в его распоряжении. Синклер был сыном американского железнодорожного магната и младшей дочери графа Маршема и при этом считал себя стопроцентным американцем. Он, так же как и Себастьян, не отличался любовью к обязательным родственным визитам. Это и еще сходство их характеров и страсть к экзотическим местам привело к тому, что они стали партнерами по приключениям и путешествиям, а за шесть лет знакомства превратились в близких друзей. – Сегодня от отца пришла телеграмма, из которой я понял, что обязан представлять семью на скучнейшем приеме в американском посольстве… – Обязан? – Это была просьба, высказанная в такой форме, что сомнений в моем присутствии у него нет. – Синклер поднял бокал. – Я готовлюсь к этому испытанию. Хотя Синклер и был наследником огромных состояний с обеих сторон семьи, он не более чем Себастьян отличался родственными чувствами. И это тоже у друзей было общим. – Может, удастся развлечься. – Надеюсь. Так или иначе… – Вдруг его осенило. – Послушай, ты же уже одет для вечера. Почему бы тебе не пойти со мной? Для моральной поддержки своего ближайшего друга. – Прости, старина. Я иду в театр. – Себастьян подошел к зеркалу в холле и стал себя придирчиво разглядывать. – С вечером в театре ничто не сравнится. Советую посетить. – Я пробовал. – Синклер повертел в руке бокал с бренди и с любопытством взглянул на Себастьяна. – Хотя я не большой любитель театра, но сегодня с большим удовольствием пошел бы на самую скучную пьесу, чем на блестящий прием в посольстве. Себастьян, не обращая на него внимания, продолжал изучать себя в зеркале. – У меня галстук не перекосился? – Нет. – Синклер прищурился. – Это что, твой план доказать семье, что ты изменился? – Синклер, я просто иду в театр, – холодно заметил Себастьян, поправляя галстук. Оба приятеля предпочитали более свободную одежду, чем накрахмаленные воротнички и белые галстуки, необходимые для официальных случаев. – Посещение театра едва ли является признаком респектабельности. – Как посмотреть. Что дают? – Кажется, опера, – подумав, ответил Себастьян. – А может, Шекспир. Я не помню. – А, тогда понятно. – Вот, вспомнил. «Школа злословия» [4] . Это название пьесы. – Себастьян, глядя в зеркало, встретился глазами с приятелем. – Что тебе понятно? – Я задал не тот вопрос. Вопрос не о том, что ты собираешься смотреть, а, скорее, с кем? Себастьян улыбнулся: – А сейчас галстук завязан ровно? – Нет. Перевяжи заново. – Синклер тоже улыбнулся. – И кто она? – Она – леди Смитсон. – Себастьян сердито дернул галстук, выдохнул и принялся снова завязывать. Этот чертов узел его доконает! – Леди Смитсон? Новое знакомство? – Она была на моей лекции, – рассеянно ответил Себастьян, поглощенный куском шелка, который упрямо не хотел ровно завязываться на шее. – У нее потрясающие рыжие волосы и восхитительно сверкающие темно-карие глаза. Синклер ухмыльнулся: – Теперь я понимаю. – Это совсем не то, что ты подумал, – резко оборвал его Себастьян. – Что «не то»? – Вероника – подруга моей кузины, а не обычная поклонница. – Той самой добропорядочной кузины? – недоуменно сдвинул брови Синклер. – Да, подруга Порции. – Себастьян внимательно вгляделся в заново повязанный галстук. Возможно, некоторая небрежность в узле даже к лучшему – он же должен оправдать свою репутацию. – Наконец-то туман рассеялся, – сказал Синклер. – И тебе все стало ясно? – Прозрачно, как хрусталь, мой друг. Себастьян повернулся к нему. – В таком случае будь добр и скажи мне, что за глубокое откровение тебя посетило? – Ты хочешь, чтобы твоя семья считала тебя респектабельным и ответственным. Поэтому ты демонстрируешь им определенные символы благонадежности. – Да ну? – Слова друга развеселили Себастьяна. – А я и не подозревал, что ты такой мудрый. – Он скрестил руки на груди. – И что это за символы? Синклер кружил по холлу подобно большому коту, который охотится за добычей. – А как еще ты назовешь роскошный дом в деревне, который ты купил? Как он, кстати, называется? – Грейвилл-Холл. Дом большой, но не роскошный. Когда-то он таким был и, надеюсь, снова им станет. Потребуется много вложений. – Ты ведь купил его за хорошую цену? – Практически за ничтожную. Синклер усмехнулся: – Чем не ответственное поведение? Поторговался и заключил выгодную сделку. Вот тебе и символ. Себастьян расхохотался: – Это нелепо, но очень занятно. Продолжай, будь добр. – Следующий символ: ты намерен сократить свои путешествия в обозримом будущем. – И с печальным видом покачал головой. – И еще: ты собираешься писать не только о своих приключениях, но и о выдуманных для тех людей, которые слишком трусливы, чтобы отважиться на собственное. – Позволю себе уточнить: ты же не станешь лишать тех, кто не обладает твоей стойкостью или удачливостью, испытать прелесть от приключений, выдуманные они или нет. – О, значит, это благотворительное начинание? – Ничего подобного. Я рассчитываю, что это будет более прибыльным делом, чем мои предыдущие книги. – И таким способом ты сможешь вкладывать деньги в свой разваливающийся дом в деревне. – Угадал. – Это… – Синклер выдержал театральную паузу и поднял бокал, – самое точное определение ответственного человека. Себастьян усмехнулся: – Тогда мой план удается. – Добавь к этому приятельницу добропорядочной кузины – с тобой под руку, – и твои братья не смогут возразить против получения тобой наследства. Себастьян покачал головой: – Мое наследство никак не связано с Вероникой. – Так уж никак! Не говори мне, что после респектабельного дома и заслуживающей уважения профессии писателя художественных книг мысль о добропорядочной жене не приходила тебе в голову. – Допускаю, что приходила. Синклер застонал. |