Онлайн книга «Комендантский час»
|
Вася тоже остался где-то снаружи, надутый, как мышь: моими молчаливыми провожатыми стали гекконы из техподдержки. Это было немного странно, идти в полной тишине и не чувствовать даже попыток заговорить, но, видимо, если простому люду мэр не мог приказать умерить пыл, то муниципальные служащие — дело совсем другое. Для них любое указание сверху равносильно закону, необходимость исполнения которого даже не обсуждается. А поговорить было бы неплохо. Хотя бы для того, чтобы понять, как действовать. Потому что маршрут моего путешествия закончился в центре пустого зала, на стенах которого не виднелось никаких инструкций и руководств, одни только… Скажем так, заклепки. Светло-серые, матовые, на непроглядно черном фоне. Расположенные ровными рядами. Но я успел только подумать о том, чтобы подойти поближе и ковырнуть одну из них: они начали действовать раньше. Первой мыслью было, что это луч, совсем как в общеупотребительных повсюду световых схемах. Но он, от самой стены летевший по прямой, примерно за полметра до столкновения метнулся в сторону, обогнул меня, и только уже за моей спиной вернулся на прежнюю траекторию. Его примеру последовал и следующий, и сотни других, ринувшихся со всех сторон к центру зала, прошивая собой пространство. То, что получилось в итоге, походило на лазерную ловушку, как в американских шпионских боевиках, только составленную вовсе не из пучков света. Из проволоки. Вернее, струн: когда я коснулся одной из них, все вокруг зазвенело. Тоненько-тоненько. А потом стихло. Ну и? А дальше-то что? И Вася еще обижается! Вот был бы здесь сейчас, понял бы, почему я не задаю вопросы. Потому что в большинстве случаев заранее не знаю, о чем спрашивать, а когда доходит до дела, вокруг не находится ни одного ответчика. Мог ведь сообразить, что для меня дальняя связь — тайна за семью печатями, так нет же, предпочел изображать смертельную обиду. Тьфу. Ладно, обойдусь как-нибудь. Это же не специализированное устройство, а предназначенное для всех желающих, значит, должно быть понятным в управлении. Допустим, конструкция, заключившая меня в ажурный кокон, — антенна. Приемник и передатчик в одном лице. И видимо, уже включенная, потому что ни до какого рубильника я сейчас добраться не могу. Остается только… Ну да, исполнить свои комические куплеты. Наверное, можно было придумать что-то более приличное. Пристойное. Официальное, что ли. Но как назло, при упоминании кодового названия базы мою голову терзал один-единственный вариант. — Шалтай-Болтай сидел на стене. Хорошо, что свидетелей нет. Потому что мой музыкальный слух… ага, оставляет желать. Чтобы я заткнулся. — Шалтай-Болтай свалился во сне. Будет ли результат? Не знаю. Другого выбора у меня все равно нет, хотя возвращаться… — И вся королевская конница, вся королевская рать… Они могут не услышать. А еще могут не ответить. Если молчали до сих пор, значит, на это есть причина. Которую мне почему-то не хочется узнавать. — Не может Шалтая, не может Болтая… В каком-то смысле, такой игнор был подарком судьбы. Я ведь наделал слишком много глупостей. Наверное, столько, что меня следовало бы повесить. На рее. В назидание остальным. А вместо этого мне милостиво позволили удалиться восвояси, без обязательств и долгов. — Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая… Болтая… Болтая… Шалтая… То, что вот так, отводя глаза, скорее всего, отпускали меня на верную смерть — ерунда. Мне предоставили выбор, где и от чего умирать: самое щедрое, что только может быть. И вместо того, чтобы кланяться и благодарить, благодарить и кланяться, я снова стучусь в чужие ворота? Представляю, как на меня посмотрят оттуда. — Шалтая-Болтая собрать. Впрочем, есть еще надежда. Есть шанс, что не заметят. Сделают вид. Правда, тогда ситуация осложнится, потому что мне все равно нужно либо срочно убираться с Сотбиса, либо… А что, тоже вариант. Выйти и отдаться на растерзание толпе. Правда, толпа — формация непредсказуемая, она ведь может поступить ровно наоборот, и вместо распятия потащить меня на штыках прямо к… — Слышу вас, сэр. Ее голос звучал так, словно адъютант находилась не невесть где, а ровно в шаге от меня. И в каком-то смысле это было правдой: струны прямо передо мной ослабили свое натяжение, задрожали, причудливо изгибаясь, и образовали узор, по которому опознать собеседника можно было без малейших проблем. Только изображение получилось хоть и объемным, но схематичным. Контурным. А еще ее голос прозвучал ровно с той интонацией, после которой оставалось только обреченно выдохнуть и ответить: — Привет. Как дела… дома? Мы сидим спиной друг к другу. На контейнере, то ли забытом, то ли брошенном впопыхах местными докерами, когда пришел приказ всем убраться с причала куда подальше. Исключительный статус — удобная штука. Вот сейчас, к примеру, в моем распоряжении весь пирс, тянущийся в черноту космоса насколько хватает глаз. Не то чтобы здесь совсем пусто, зато нет ни одной лишней живой души. Строго говоря, и Васи тут тоже быть не должно. Но это же Вася, с его увертками и уловками: сослался на какой-то там пункт псевдо-ронинского контракта, и даже мэр ничего не смог возразить. Я бы, конечно, дождался «прибытия поезда» и в одиночку. Без проблем. Хотя так, безусловно, приятнее. А еще можно будет попрощаться. По-человечески. Вот всем остальным придется слать телеграммы и писать покаянные письма, когда… — Боишься возвращаться? Да как бы… — Нет. Чего мне бояться там, где вокруг меня все бегают на цыпочках? Ну ладно, ладно, скажем корректнее: относятся с глубоким пиететом. Лёлик, Болек и Жорик шага не ступят, пока не получат ценные указания с моей стороны. Адъютант? С ней сложнее. Она, в отличие от прочих моих подчиненных, действует по личной, всецело оригинальной схеме. Может, потому что формально лишь наполовину привязана ко мне должностными инструкциями? Главный-то начальник надо всей этой шарагой — блондин. — А зачем тогда жаловался на голову, и вообще? — Я не жаловался. Я и вправду… Сейчас, на обезлюдевшем причале, все ощущается почти нормальным. По крайней мере, не возникает позывов ласточкой нырнуть в толпу. И со зрением полный порядок. Может, это было просто переутомлением, результатом стресса или чем-то вроде. Почудилось, одним словом. Померещилось. Ведь не могут же живые существа одновременно быть непроглядно-материальными и распадаться на тысячи послойных чертежей? Или все-таки… Соблазн обернуться и взглянуть на Васю под этим углом велик. Очень. Но с ним и так ничего не просто, с самого начала. Подробностью больше, подробностью меньше — общая картинка как была загадочной, так и останется. На всю оставшуюся нашу совместную жизнь, которой суждено продолжаться… Когда там адъютант обещала прибыть? Вечерней лошадью? |